Николай Внуков - Когда гремели пушки

— УА1АЗ, УА1АЗ! — радостно отстукивает танжерец. — Я вас понял. К приему готов. Говорите! Говорите!

— Я — Таллин, я — Таллин, — гудит УА1АЗ. — Меня зовут Антс. Передатчик пятнадцать ватт. Антенна диполь. Как слышите?

— УА1АЗ, я понял. Слышимость четыре. Меня зовут Роберт Дрэйк. Передатчик десять ватт. Антенна всенаправленная.

Радист чуть-чуть поворачивает ручку настройки.

Говорит остров Гуам. Какая-то Джин Споук жалуется через полземного шара Ральфу Сильвестру с Гернсея:

— У нас второй месяц ни капли дождя. Носа не высунуть из бунгало. Сижу у передатчика, опустив ноги в ведро с водой…

— Я — Дик Диксон из Окинавы, — вмешиваются в разговор решительные точки и тире. — Джин, ты помешалась на своей погоде. Расскажи о чем-нибудь другом.

— О чем? — тоскливо спрашивает Джин.

Легкий поворот ручки, свист обрезанных радиоволн — и в наушниках громкие, похожие на барабанную дробь слова:

— Мексиканская Гвадалахара. Говорит Луис Морагрега.

— Алло, я тебя слышу, Луис. Три балла. Дэвид Паккард из Манагуа.

— Дэвид, дружище, я уже пять минут пытаюсь связаться с тобой. Если встретишь Монику Росу, передай, что ее брат Грегорио ушел на Галапагосы на экспедиционной яхте «Антей».

«Эти хорошо знают друг друга», — думает радист, прислушиваясь к небрежной и в то же время профессиональной работе ключами. Так работают только любители высокого класса, умеющие за несколько минут установить связь с любым районом земного шара.

— У меня целая гора новостей, Дэвид. Вчера в четырнадцать восемнадцать по Гринвичу удалось принять передачу русского спутника. Записал ее на магнитную ленту. Хочу…

И тут в наушники вошел новый сигнал, быстрый и громкий, как пулеметная очередь. Он состоял всего из трех повторяющихся букв, всего из трех букв, но это были такие буквы, что у радиста захватило дыханье и он весь подался вперед, налегая грудью на выдвижной столик. Рука замерла на ручке настройки.

Но сигнал оборвался так же неожиданно, как и возник, и в наушниках осталось только слабое гудение тока и где-то в невероятной дали чуть слышное потрескивание морзянки.

Радист взглянул на хронометр. Два часа двадцать три минуты.

Он прижал левый наушник ладонью, чтобы лучше слышать, и повернул рукоятку громкости до упора.

Гул усилился, и на фоне этого гула кто-то тягуче выстукивал длинные ряды цифр — сводку погоды.

Радист знал, что такой сигнал никогда не посылается в эфир один раз. Его всегда повторяют. Повторяют до тех пор, пока рука в состоянии лежать на ключе. Он ждал, машинально читая сводку: «Облачность три, осадки двенадцать, ветер шесть…»

Резиновая заглушка наушника отпотела, он слегка сдвинул ее и потянулся за папиросами, и в тот же миг в эфире вспыхнули и понеслись три страшные повторяющиеся буквы:

«SOS — SOS — SOS — SOS — SOS!»

И по той быстроте, о которой выстукивал их неизвестный радист, по тону сигнала, звенящего, как готовая лопнуть струна, было понятно, что это не обычное «просим помощи из-за поломки машины» или «помогите, сели на мель». Это был крик корабля, застигнутого страшной бедой.

— SOS!.. SOS!.. SOS!.. — кричал корабль. — Я — «Сверре»… Я — «Сверре»… 74°12′ северная широта, 25°17′ восточная долгота. Я — «Сверре»… погибли шкипер и почти вся команда… SOS!.. SOS!.. Именем бога помогите… Я — «Сверре»… умоляю, если меня слышите — не медлите… 7… 7… 7… ниже ватерлинии… 7… 7… 7…

…И опять в наушниках только ровное гудение тока. И ночь за медной обоймой иллюминатора. И два часа семнадцать минут на светящемся циферблате хронометра.

Радист осторожно повернул ручку настройки вправо и влево, но эфир молчал. Тогда, сдерживая дрожь в пальцах, он записал радиограмму на бланк и включил внутреннюю переговорную линию.

— Арсен, дорогой! — сказал он в микрофон. — Ты меня слышишь? Разбуди капитана. Нужно аврал. Я только что принял SOS.

Потом он развернул карту и нашел точку с координатами 74°12′ северной широты и 25°17′ восточной долготы.

Она находилась в 35 милях северо-восточнее от курса «Быстрого» в районе Западного Желоба.

В пять часов тридцать две минуты «Быстрый» вошел в район, где должен был находиться потерпевший аварию корабль. На промысловой карте это место называлось квадратом 2437.

Погода держалась на редкость тихая. Ветра почти не было. Волны лениво облизывали борта траулера.