Николай Дмитриев - Брестские ворота

– Так вот… – Шемиот-Полочанский снова выдержал паузу. – У нас тут ходят слухи, что ваши лётчики массово перелетают к немцам. Это так?

– Я затрудняюсь ответить… – Сергей Верников (а это был именно он) пожал плечами. – По-моему, большинство выпрыгнувших с парашютом лётчиков просто попадают в плен к немцами, а как там выходит дальше, трудно сказать…

Ответ понравился Шемиот-Полочанскому. Он значил, что молодой человек говорит не кому-то в угоду, а выражает своё мнение, и похоже, беседа с ним могла быть интересной. Больше всего полковнику хотелось выяснить, каковы настроения русских лётчиков, но, к сожалению, продолжить разговор не удалось.

Князь, которому, судя по всему, самому не терпелось расспросить полковника, всё-таки не выдержал и, подойдя к собеседникам, умоляюще замахал руками.

– Знаю, знаю… – заворковал он, картинно грассируя. – Если вас не отвлечь, вы не отойдёте от молодого человека ни на шаг. Но, поверьте, мне очень надо с вами переговорить!

– Я слушаю вас… – полковник учтиво поклонился Сергею и отошёл с хозяином в сторону.

– Знаете, я хотел спросить, – князь доверительно взял Шемиот-Полочанского под локоток. – По-вашему, как скоро немцы возьмут Москву?

– Ну, если всё так пойдёт и дальше, думаю, в ближайшее время.

– Дай-то бог! – вздохнул князь и тут же обеспокоенно поинтересовался: – А что, может случиться задержка?

– Всякое может быть, – как бы в раздумье, несколько растягивая слова, ответил полковник.

– Нет, нет, не говорите так! – замахал руками хозяин. – Я убеждён: в самое ближайшее время мы все триумфально вернёмся в Москву, домой…

Шемиот-Полочанский по роду своих занятий весьма хорошо осведомлённый о чемоданных настроениях, охвативших большинство эмиграции, усмехнулся:

– Это, дорогой князь, зависит от того, что решат немцы.

– А я считаю, что как только они закончат войну, они наведут там настоящий порядок, и вот тогда мы… – князь сделал многозначительную паузу и заключил: – Воспользуемся благами немецкой власти, а потом и сами возьмёмся за руль.

В интонациях хозяина легко угадывалось желание убедить самого себя, что всё именно так и будет, но они же заставили полковника скептически скривиться.

– Боюсь, немцы не особо в нас нуждаются. Они, дорогой князь, по-моему, имеют свой интерес…

– Ну, конечно, интерес у них есть! – согласился хозяин и тут же горячо принялся убеждать полковника: – Но вы же знаете, у большевиков нет никакой культуры! Там нет по-настоящему образованных людей и потому им без нас не обойтись.

– Да-да, мой дорогой князь, – охотно поддакнул хозяину Шемиот-Полочанский. – Тут вы совершенно правы. В какой-то мере немцам придётся считаться с местным населением, и тут мы можем оказать им определённую помощь…

Полковник недоговаривал. Он знал совершенно точно, что все попытки заправил эмиграции предложить немцам свои услуги, провалились, а значит, надежда князя на особое положение в Москве и даже на возврат утраченного напрасна…

Сжимая рукоятки «максима», Федька Медведь остервенело жал на гашетку и бил так, что лежавший справа Яшка Соломин едва успевал подавать ленту. Пулемёт трясло, и поднятая вертикально стойка с целиком, установленным на тысячу метров, прыгала в такт выстрелам.

Их батальон наконец-то получил приказ и занял оборону вдоль восточного берега небольшой речки. Немцы, подошедшие час назад, попробовали с ходу захватить брод, но были отброшены и теперь снова пытались атаковать.

Патронная лента подошла к концу, пулемёт смолк, и Медведь отпустил гашетку. На том берегу речки, где только что мельтешили серомундирные фигуры, стало вроде как тихо. По крайней мере было ясно, что пока немцы отказались от атаки и залегли.

Редкая цепочка вырытых за ночь стрелковых ячеек тянулась вдоль уреза, и есть ли кто там сейчас или нет, было неясно. Пользуясь коротким затишьем, Медведь высунулся из-за щита «максима» и обеспокоенно покрутил головой, прислушиваясь, не стреляет ли кто в цепи.

Вроде ни справа, ни слева никаких выстрелов не было, и Федька повернулся к товарищу:

– Слышь, Яшка, наши-то вроде-то как тю-тю…

– Ты, Пиньдеть, лучше башку спрячь, а то прострелят ненароком, – и Соломин потянул Федьку за ремень назад к пулемёту.

– Какой я тебе Пиньдеть? – недовольно пробурчал Фёдор, опускаясь обратно. – Медведь моё фамилие…

– У нас и так говорят, – примирительно сказал Яшка и принялся заправлять новую ленту.