Вадим Шарапов - Доля ангелов

Но однажды он отвлекся. Он стоял у какого-то магазина, куда подъехал по воле хозяина. Хлопнула дверь, салон опустел. Он стоял и привычно ждал нового рывка вперед. Так породистый конь, застоявшийся в конюшне, подрагивает гладкой бархатистой шкурой, под которой перекатываются волны мускулов, готовых стремительно бросить тело в галоп.

Внезапно чья-то незнакомая рука, прохладная и узкая, осторожно притронулась к передней двери, и девичий голос, восторженно споткнувшийся на полуслове, сказал тихо:

- Как... Какой ты! Красивый... Ты как закат, или как пожар. Нет, пожар - это неправильно. Ты просто алый. Ты Алый!

Последнее слово она выделила голосом так, что сразу стало ясно - это его имя. Он ни на секунду не усомнился в том, что вот это имя и есть самое настоящее, самое правильное и окончательное. Алый... Он удивился только одному - почему хозяин раньше не сказал ему, что его имя Алый?

В зеркале отразилась тонкая фигурка с медно-рыжими волосами, и по амальгамированному стеклу пробежала неуловимо-быстрая рябь, будто Алый подмигнул новой знакомой. Она, как раз глядевшаяся в зеркало и потиравшая бровь, вздрогнула от неожиданности и улыбнулась.

Дверь магазина хлопнула. Хозяин возвращался. Девушка быстро перекинула через плечо ремень сумки и подмигнула в зеркало.

- Пока, Алый! Не грусти...

Он не грустил. Теперь у него была цель. Он ездил, как и раньше, наслаждаясь движением, но теперь уже не рвался вперед, а искал ее.

- Как-то ровнее, что ли, стал идти, как будто объездился, - делился с другом полковник Осенев, - а я вроде ничего и не делал, даже в мастерскую по-серьезному ни разу еще не ездил.

- Бывает, - глубокомысленно покивал Стрелец, и Осенев посмотрел на него, иронично хмыкнув.

- Все-то ты, Данилыч, знаешь, везде-то ты побывал. Скажешь, как отрежешь!

- Да ну тебя, - отмахнулся Стрельцов, - как будто раньше у тебя машины не было.

Он слушал разговоры хозяина, но теперь уже не восторженно, как молодой щенок, а задумчиво и невнимательно. И все время вспоминал о ней. Это прикосновение ладони... оно было особенным, он до сих пор чувствовал отпечаток руки там, где уже десятки раз прошлась щетка автомойки.

Потом он понял. Это случилось глубокой ночью, в темноте гаража. От неожиданности он даже включил фары, и сноп света уткнулся в стальную дверь. Все было ясно. Хозяин считал его обыкновенным, пусть красивым, но всего лишь автомобилем, предназначенным послушно возить и ездить туда, куда понадобится. А она обратилась к нему так, как будто знала, что он, Алый, на самом деле чувствует все, как не мог бы ни один кусок металла. Так было правильно.

Он искал ее и находил снова и снова - всю зиму, всю весну и часть лета, пока не увез хозяина отдыхать. Вернулся - и продолжал искать. А потом была еще одна поездка через пустырь и ошеломляющий, осторожный круг, когда Алый почувствовал, что может управлять собой полностью.

Он нашел ее насовсем.

Нет, это еще не конец истории, хотя ничего невероятного в ней не случится до самого конца. Просто - все наконец-то стало так, как должно быть.

Полковник Осенев, совсем уже седой, но крепкий, до сих пор счастливо живет со своей Наташей. Теперь, сменив несколько автомобилей, он ездит на солидном «лэндкрузере» и только иногда, с легким удивлением, вспоминает красный «хаммер».

- Вот нашло на меня тогда... И чего я красный захотел? - бормочет он в такие минуты, потом закуривает (привык с тех пор, как достал сигарету из пачки Данилыча, смолить помаленьку) и улыбается, поворачивая руль. Когда он сказал Наташе, что продал «хаммер» и прикупил новый джип, она обрадовалась, ничего больше не спрашивая.

У них все в порядке.

Все в порядке даже у вечно хлопочущего Стрельцова. Но тут и говорить особенно не о чем.

Подруги давным-давно разъехались кто куда. Они часто перезваниваются, хотя куда чаще оставляют друг другу сообщения где-нибудь в сети. Кто в наше время вообще пишет длинные письма? Маринка, кажется, побывала и в Тибете, и в куче других экзотических мест - а живет где-то в Лондоне. Она всегда точно знала, чего хочет, и особенно хорошо знала, как это получить. Женька нашла своего писателя - точнее, он сам нашел ее где-то на выставке прерафаэлитов в Русском музее. У него куча книг, большие тиражи, он обожает жену и сына, которые обожают его. На всех его книгах стоит посвящение Женьке. Еще бы - о другой музе и подумать-то страшно.

Дашка - эта обошла в кругосветках земной шар столько раз, сколько пальцев наберется на обеих руках и даже, может быть, на одной ноге. Правда, своей яхты у нее нет. «Зато у моего Мишки есть, - хохотала она в трубку, когда однажды летом звонила Тане откуда-то из Австралии. - Вот пусть у него голова и болит за все таможни и ремонты!» Австралия далеко, но порт приписки яхты прежний - Кронштадт.