Данила Врангель - Мышеловка на Эвересте (СИ)

— Есссть...

Протянула косяк майору. Тот взял. Прищурился. Втянул. Сказал:

— Это хорошо.

Протянул папиросу обратно. Взял позиционер ГЛОНАСС и стал всматриваться в дисплей. Не глядя, нащупал протянутую папиросу и снова втянул ароматный дым конопляного пластилина. Вдали громыхнул откат тяжелого разрыва, упруго пронесшись над притихшими домами волной детонации.

— Опять попали, - сказала сестра, откинувшись в бархатном кресле, стоящем на площадке для тенниса, окруженном кустами можжевельника, маячившими зеленью автономности частной собственности.

— Угу, - держа во рту папиросу, кивнул головой майор. - Добивают завод. Нафиг он им? Там ничего не делают три года.

— Значит нужно, - рассудительно сказала сестра. - Останкино тоже зачем-то завалили.

— Это башня. Стратегическая цель.

— Этих целей слишком много. У нас может закончиться трава. И промедол. Что мне делать с трупами?

— Ничего. Пусть лежат. - Блеснул взглядом. - А что ты предложишь с ними делать? Закопать?

— Не знаю. Копай, если тебе нужно. Но их очень много.

— Я об этом и говорю.

Свистяще пронеслась ещё одна ракета на высоте метров сорока, уйдя из зоны видимости.

— Сейчас гахнет, - сказал майор. Посмотрел в прибор. - Да, опять по заводу.

— Послушай, а что это наши замолкли? - спросила сестра.

— Они зачищают Париж и всякие городишки помельче. Все там.

— А мы, выходит, остались здесь одни под ракетами?

— Чего одни? Китайцы на подлете.

— Я слышала, что китайцы будут зачищать Москву.

— Пусть чистят. Нам то что? Мы задачу выполнили. Вон они лежат, исполнители. Человек семьсот.

— Больше.

— Ну больше. Какая теперь разница, когда живые сидят по норам, а мертвые рады что сдохли. Ширнемся?

— По половине.

— Хорошо.

Вкололи наркотик и иглы концентрации сжали мир в контрастную точку момента, прекрасного воплощением стоячего времени. Ракеты стали лететь одна за одной с периодом минут в пять. Рассвет поднимался над притихшими клумбами пригорода, мерцающими ореолом бутонов свежих майских роз.

— Красиво летят, - сказал майор. - Жизнь прекрасна, когда идет движение!

— Красиво, это точно. За кольцом, наверное, уже ничего нет.

— Как ничего? Всё не исчезнет. Мы же с тобой, например, есть?

— Да. Есть ещё как.

Вползла на майора и стала делать минет.

Клинья весенних крылатых красавиц совершенства, трудолюбия и религии поколений next прилетали из-за горизонта и ласково стирали ластиком технологий всю навороченную столетиями демагогию урбанизма, поедающего себя с эстетизмом амброзии.

Шло Новое Время!

7

— И ещё я думал, - продолжил представитель, - что широкоформатность натуры, используя ваши слова, то есть множественность личности, это как раз структура именно личности творческой. - Невозмутимо взирал на писателя и тянул в себя терпкий кальяновый дым веретена смешенного аромата каннабиса.

Небритый спокойно посмотрел в глаза представителя. Согласился:

— Да, я не одинок. - Стал медленно пить коктейль. Добавил:

— Моноличность всегда несколько ущербна. Поэтому она без стада как без пряника на завтрак.

— Вы хотите сказать односторонняя, то есть цельная личность, - поправил представитель.

— Конечно, можно и так. От мимикрии текста смысл не изменится. И вам знакомо это Альтер-стадо, я же вижу по вам. И по вашей коллеге, которой вы делаете услуги. Паркер это настоящая фамилия?

— Да, это девичья фамилия.

— А что, есть другая?

— Другой, насколько мне известно, пока нет.

— Так вот, ваша Паркер классический образец размножения личности в стадии полной шизоидности, переходящей в степень шизофрении, в крайних степенях вживаемости в сознание образа, выводящего на цель.

— На какую это цель? - спокойно поинтересовался представитель.

— На цель решения поставленной задачи, - невозмутимо ответил небритый. Продолжил: - У неё iq не менее 400, как я догадываюсь. Пусть вас не удивляют подобные цифры. Почему я, кстати, и упомянул Пентагон. Крайние степени всегда сходны, это совсем не секрет для интеллектуалов, работающих на Систему. Поэтому истинная шизодность столь редка, что путая её с шизофренией, можно потерять невосполнимое мастерство.

— Мастерство чего? - поинтересовался представитель.

— Мастерство видеть всё в действительном свете, но пояснять это в свете понимания в максимально доступной форме.

— Вы прямо как лекцию читаете, - поморщился представитель. - Я ничего не понял.

— Да я тоже не особо, - ответил писатель. - Но сказать было надо.