Наль Подольский - Повелитель теней - Повести, рассказы

Мы не заметили, как снова налетел ветер, а только увидели, что зубцы наверху сильно раскачиваются.

Лист, с которым возился Сашка, внезапно отделился от крыши, взмыл к верхушкам деревьев и, вертясь все быстрей и быстрей, стал падать. Я невольно проследил за его полетом и поднял голову, лишь услышав визгливый скрежет железа.

Желоб не выдержал. Сашка барахтался, уцепившись руками за ржавую железную полосу, и большая часть его туловища свисала вниз. Наконец ему удалось достигнуть какого-то равновесия, и он перестал шевелиться.

Я не успел и подумать, что же теперь делать, как раздался лязг автомобильных дверец. Тут-то черный лимузин себя показал — он словно взорвался, как лопается переспелый стручок гороха. Все его дверцы открылись, из них вылетели четыре человека, двое в беретах и двое в шляпах, и побежали к дому. Еще на бегу они начали разворачивать что-то большое и серое, оказавшееся брезентом. Они растянули полотнище за углы, а подбежавшие милиционеры ухватились за него посредине краев. Все это было проделано так лихо, что напоминало выступление казачьего танцевального ансамбля.

— Прыгай! — рявкнул оглушающе рупор.

Сашка разжал руки. Падал он страшно медленно, я никогда не думал, что что-то тяжелое может так медленно падать, так бесшумно и плавно плыть вниз. Тем восьмерым, наверное, тоже казалось, что он падает очень медленно, они натянули брезент так, что костяшки их пальцев совсем побелели.

Когда Сашка коснулся брезента, все они резко дернулись, а Сашка подлетел вверх и снова упал. Тогда они опустили брезент на землю.

Все происходило по-прежнему бесшумно. Возле Сашки возник стриженный бобриком человек с кожаной сумкой, он потрогал у него виски, какое-то место около уха и пульс на руке, вынул из сумки шприц и сделал Сашке укол в руку пониже плеча, прямо сквозь ткань рубашки. Пока он орудовал шприцем, девица наклонилась над Сашкой и дважды щелкнула аппаратом.

Я подошел вплотную, и они меня не прогнали. Так мне и запомнилось Сашкино бумажно-белое лицо, в мертвом свете фотовспышки, со струйкой крови из угла рта. Его погрузили в патрульный «газик» и увезли.

Старичок с девицей опять занялись тенью дома. Треугольники там исчезли, их сменили косые полосы, они изгибались, теснили друг друга и выпрямлялись снова. Девица щелкала кадр за кадром, она забыла выключить вспышку, и странно было видеть голубое мигание электрической молнии, такой бесполезной и жалкой в солнечный день.

Один из тех, в беретах, подошел ко мне и записал мое имя и адрес, даже не спросив документов. Они уехали, уступив поле деятельности только что появившейся пожарной машине. Когда я вечером шел с работы, на крыше дома никаких следов Сашкиных сооружений уже не было.

Спустя два дня меня вызвали в районное отделение милиции. За широченным столом, отражаясь в его пустой полированной поверхности, сидел маленький человечек с высоким сморщенным лбом. Поглядевши в повестку, он устремил взор в потолок, вычисляя в уме, по какому я делу.

— Вам известно, что ваш приятель тунеядец? — Он перевел глаза на меня и сморщил лоб еще более.

— Он не тунеядец! — Я постарался вложить в ответ как можно больше солидности.

— Значит, известно… — сказал он спокойно, и лоб его на мгновение разгладился, — он сейчас в лечебнице, нервы, — он постучал пальцем себе в висок, — через пару дней выйдет. Он должен устроиться на работу, и на первый раз мы поможем. Скажите, где ему лучше работать?

Вопрос был нелегкий. В голове у меня целый день вертелась нелепая фраза, и я решил принять ее за наитие свыше:

— Он был бы хорошим садовником.

— Садовником?.. — Лоб его сморщился до невозможности. — Гм… наверное, тоже диплом нужен… Вот рабочим по саду, я думаю, можно. — Он снял телефонную трубку и набрал номер. Переговорив с кем-то вполголоса, он глянул на меня удивленно, словно недоумевая, почему я до сих пор не исчез, и коротко бросил:

— Вы свободны. — Он потянулся было опять к телефону, но, задумавшись на секунду, привстал на своем высоком стульчике и протянул через стол руку: — Благодарю вас!

Наше рукопожатие торжественно отразилось в зеркальной полировке стола.

Я с нетерпением ждал появления Сашки, не зная, одобрит ли он мою идею. Он отнесся к ней благосклонно:

— Ты это ловко сообразил, я бы вряд ли додумался.

Сашку определили в большой парк около стадиона. Он хорошо управлялся с кустами и деревьями и, несмотря на отсутствие каких бы то ни было дипломов и аттестатов, скоро был возведен в чин садовника и получил в заведование обширный, изрядно запущенный угол парка, даже с действующим пивным ларьком.