Наль Подольский - Повелитель теней - Повести, рассказы

— Спасибо, я на своей доберусь, — все еще обиженно проворчал адвокат.

Визитная карточка Хейфеца обладала свойствами волшебного талисмана, превращающего своего обладателя из обыкновенного незаметного человека в значительную персону и всеобщего любимца. Все — и швейцар, и портье, и молодой человек спортивного вида, проводивший адвоката к лифту, — вели себя так, будто полжизни ждали случая услужить Александру Петровичу.

Джейми оказалась долговязой, нескладной, но совершенно очаровательной девушкой. Она встретила адвоката у лифта, встретила как любимого родного дядю, приехавшего из дальних краев.

— Чудесно! Я вижу, вы больше не сердитесь. Сейчас я представлю вас мистеру Хейфец. — Она выжидательно остановилась.

Адвокат проследил за направлением ее взгляда. По коврам коридора бесшумно и медленно приближалось сияющее никелированными деталями сооружение, в коем Александр Петрович не сразу признал инвалидную коляску. В ней покоился маленький горбатый человек с непропорционально большой головой, в черном пиджачке и при галстуке. В голубых глазах и крупных чертах лица застыло выражение детской серьезности. Он что-то говорил, а идущий рядом молодой человек делал на ходу записи в блокноте, одновременно ухитряясь выражать походкой почтительность. Позади, в небольшом удалении, следовала группа из нескольких человек: фотограф, девица с видеокамерой, медсестра в белом халате, горничная и еще два персонажа, чьи роли по внешнему виду не угадывались. Зрелище в целом размеренностью движения и торжественностью напоминало сцену из египетской жизни, не хватало только нубийцев с опахалами.

В нескольких метрах от адвоката и Джейми процессия остановилась, Джейми подвела Александра Петровича поближе и представила горбуну, который протянул ему свою миниатюрную лапку, впрочем с довольно крепким пожатием. Движение возобновилось, и вся группа проследовала в апартаменты Хейфеца.

Оставшись наедине с горбуном, адвокат ожидал от него краткой, насыщенной информацией формулы делового предложения. Но Хейфец, пригласив Александра Петровича сесть, не спеша прокатился из угла в угол гостиной, а затем подъехал к адвокату вплотную:

— Что вы скажете о чашечке кофе, господин Самойлов? — Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку на пульте своей коляски и произнес несколько слов по-английски в телефонную трубку. Затем он снова перешел на русский язык: — Мне про вас говорил Костенко. Вы были его адвокатом на процессе о самолете, помните? Его все равно посадили, но он говорил, что вы его защищали блестяще.

Чтобы заполнить возникшую паузу, Александр Петрович изобразил удивление:

— Неужели вам нужен здесь адвокат?

— Нет, — в глазах Хейфеца чуть заметно обозначилась улыбка, — но он еще говорил, что вы раскопали такие вещи, которые КГБ хотело спрятать, и только из-за этого его не расстреляли, а посадили.

Джейми прикатила кофейный столик.

— Мне все это уже нельзя, — Хейфец показал ладошкой на хрустальные флаконы с цветными ликерами, — но если вам можно, то попробуйте, а я с удовольствием посмотрю, как вы пьете. — Он замолчал, ожидая, пока секретарша нальет кофе и удалится.

— Значит, вы хотите, чтобы я для вас раскопал какие-то вещи? — спросил адвокат, любивший сохранять инициативу в разговоре.

— Очень простые вещи, господин Самойлов… очень простые. — Горбун печально покивал головой. — Каждый человек должен иметь свою могилу. Моя могила уже не за горами, но сначала я должен знать, какая могила у моего брата Соломона. Он был моим старшим братом. — Хейфец сделал паузу, с интересом наблюдая, как адвокат дегустирует ликеры.

— Соломон был физик, и даже очень известный физик. Из-за этого он знал государственные тайны и не мог отсюда уехать. Он умер в восемьдесят четвертом году. Я хотел прилететь на похороны, но мне ответили — похорон не будет, и визу не дали. Я посылал запросы о причинах смерти, от себя и от американского сената, но они отвечали одно: погиб во время научного опыта, а что касается подробностей, то это — сплошная государственная тайна.

Хейфец медленно прихлебывал кофе, и адвокат терпеливо ждал продолжения.

— Господин Самойлов, я предлагаю десять тысяч долларов, если вы расскажете мне, как умер Соломон Хейфец, и двадцать тысяч — если покажете его могилу. Это ваш личный гонорар, а все, что придется кому-то дать, я заплачу отдельно.

Адвокат хотел было по привычке взять время на размышление и поторговаться, но чутье подсказало ему, что в данном случае это невыгодно.