Андрей Малыгин - Гонзаго

— Странный вопрос! Кого любил, кого любил? Многих писателей я любил, но вот в последнее время… очень уж нравился мне Булгаков… Михаил Афанасьевич. Исключительно прозорливый и талантливый был человек. Я его почти всегошеньки перечитал. Знаете, есть у него один маленький рассказец… о похождениях Чичикова. Ну, вы же знаете, это известный гоголевский персонаж. Так то, я вам скажу, вчистую про это самое, наше времечко злосчастное. Читал, а сам словно бы в зеркало сегодняшней жизни заглядывал. Полным-полно этих самых Чичиковых-то сегодня развелось. Куда ни посмотри. И самое интересное, что власти как будто совсем ослепли и оглохли. Словно и не знают, что вокруг них делается. Оторвались от простого народа, как будто сами не из него, а из какого-то особого боярского сословия вышли… А я так думаю, что не те люди там, — ткнул он пальцем воздух вверх, — сидят. Не о том они думают и не тем занимаются… Ой, да ладно, я вроде от темы отвлекся…

Так вот, многие эту вещицу, наверное, и вниманием-то не удостоили. Ну что про давно знакомое читать. И я сам вначале тоже читать не хотел, — известное дело, Гоголя-то еще в школе проходили. А потом вот взял ради интереса, пробежался и понял, как же и у него сердце болело, как он переживал за все творимые безобразия. В очень сходное с нашим временем жил он тогда, сам-то Михаил-то Афанасьевич… Да…

Незнакомец удовлетворенно откинулся на спинку скамейки.

— Скажите, а «Мастера и Маргариту» вы тоже читали?

— Ну, еще бы! Спрашиваете! Не один даже раз! Сказка, конечно, но удивительно интересная. Прямо как быль какую изучал… Вот ведь умница человек, острый глаз у него был, многое он в жизни подмечал и предвидел!

Неизвестный для Бережковского гражданин встал, с довольным выражением лица раскланялся и напоследок произнес:

— Так, значит, сказка, говорите… но интересная… Ну что ж, спасибо вам, Виктор Семенович, за приятные сведения, но мне уже пора. Рад был с вами познакомиться, теперь-то уж делайте, что хотите, а я больше задерживаться никак не могу. — И он с собакой тут же направился в сторону набережной.

Бережковский с недоумением уставился на удалявшегося незнакомца, а потом крикнул ему вдогонку:

— Эй, гражданин, так этот пудель-то что, оказывается, ваш? Вот те и на… а я-то еще думал… Скажите, пожалуйста… А как вас все же зовут? — крикнул он вслед. — Может, еще встретимся где?

Но неизвестный больше не обернулся, будто не слышал, а Бережковский отчетливо различил странное имя… Гонзаго. Словно кто ему в самое ухо его шепнул.

— Гонзаго… — хмыкнул он сам себе под нос, — ну надо же вот родители так назвали… И где только имечко-то такое, в каком словаре откопали?

Виктор Семенович уронил взгляд на лавочку и с удивлением для себя обнаружил на месте, где только что сидел незнакомец, какой-то плотный конверт из белой бумаги.

«Ай-яй-яй! — растерянно подумал он, шевеля губами. — Наверное, гражданин этот странный забыл. Вот раззява! Сам меня пытался уму-разуму научить, а взял вот вещицу свою и оставил…»

Бережковский взял конверт в руки и хотел было припуститься по бульвару вслед за незнакомцем с таким необычным именем Гонзаго, но увидел, что на конверте крупными печатными буквами написано: БЕРЕЖКОВСКОМУ B.C. Он еще больше удивился. Это означало, что содержимое конверта предназначалось не кому-то другому, а именно ему. Виктор Семенович аккуратненько вскрыл конверт и глазам своим не поверил: внутри этой стандартной упаковки для почтовых отправлений он обнаружил свой родной и давно утраченный паспорт, шестьсот шестьдесят шесть рублей денег и билет на поезд до Костромы… Волей-неволей получалось, что путь его теперь лежал домой, в такую родную и милую сердцу Кострому…

Вы легко себе можете представить состояние Василия Семеновича Бережковского, человека без определенного места жительства, который с испуганными глазами обалдело уставился на содержимое конверта. Он никак не мог поверить своим глазам, свалившемуся на него счастью! Да и неудивительно: вот так запросто его возвращали в когорту нормальных и полноценных людей с гораздо большей буквы, чем он был до сих пор! Он увидел самую красивую и самую дорогую книжечку на свете — свой паспорт, главным образом благодаря которому он имеет теперь возможность вернуться к прежней жизни… если, конечно, не наделает новых глупостей. Ну уж нет, уж черта с два, но он-то теперь ни при каких обстоятельствах свой шанс не упустит! Никаких глупостей! Боже упаси. Хватит, наелся этой бродячей жизни по самые некуда!