Иван Охлобыстин - Песни созвездия Гончих Псов (сборник)

– Могу предположить, – смиренно улыбнулся Йонас Хенрикасович, – но мой долг православного христианина…

– Не продолжайте, иначе я охранника позову! – предупредила Анастасия Михайловна.

– Он скоро женится, и уже четвертую неделю не пьет, и принял Святое Крещение, – все-таки продолжил староста.

– Четвертую? – не поверила директриса.

– Четвертую, – утвердительно кивнул Йонас Хенрикасович.

– За это не грех и выпить! – сказала Анастасия Михайловна, выглянула за дверь кабинета и крикнула: – Тетя Маша, звони на продленку!

После чего она заперла дверь на ключ, достала из книжного шкафа две рюмки и поставила на стол перед Йонасом Хенрикасовичем.

– Я абсент предпочитаю, – хищно улыбнувшись, призналась директриса.

– А я кагора принес, – робко ответил церковный староста.

– Кагором всегда потом можно торт заправить, – неопределенно заявила Анастасия Михайловна и полезла в сейф. – Петр Николаевич до тех трагических событий был моим любимчиком и гордостью школы. Иногда мне даже казалось, что я понимаю, о чем он говорит!

Произведенная старостой интрига вернула Петру Николаевичу должность в школе. Он нашел все свои старые конспекты, восстановил подзабытые научные истины и озадачился поисками костюма. Хотелось начать новую жизнь опрятно одетым.

Супруга Рашида Сардаровича настояла на снятии точных мерок и лично съездила в столицу за тканью. Сам бывший детский писатель отыскал в библиотеке литературный альманах и сделал копию фотографии Гюнтера Грасса в костюме. Это изображение легло в основу костюмной композиции Петра Николаевича.

– Даже как-то неловко так хорошо выглядеть! – смущался физик, разглядывая себя в огромное зеркало гостиной завещанного внучкой отца анархии дома.

– Пойдет! – успокаивал Борис, затаскивая диван в выделенный ему флигель.

– Мне тоже нравится! – поддерживал дорожника бывший детский писатель, расставляя по многочисленным резным подоконникам горшки с растениями бонсай.

– А где здесь туалет? – волновался Йонас Хенрикасович, измотанный оформлением «красного угла» с иконами в спальне молодоженов.

– Пора! Пора! – захлопал с галереи Генрих Вениаминович, в благодарность за избавление от ненавистного гроба предоставивший свой служебный автомобиль для первой поездки в школу.

– Еще минутку! – попросили с кухни Полина и Виктория Викторовна, – сейчас печенье остынет, и поедете.

– Заносить куда? – спрашивал Рамиль Азымович, имея в виду три каменных блока на руках у братьев-санитаров за его спиной.

– В лабораторию. На второй этаж по парадной лестнице. Вторая дверь справа, – распорядился Петр Николаевич и спросил: – Вас не будут ругать, что вы в больнице стену снесли?

– Не будут! – заверил его врач. – Губернатор звонил. Просил расширить ординаторскую за счет процедурной. На всякий случай. Сдается мне, что в следующий раз два гроба понадобится. Видать, мэр тоже проникся. Сейчас от начальства всего можно ожидать!

– Поехали!!! – поддержал физика заммэра, напуганный открывающимися административными перспективами.

Только Наташа не участвовала в праздничной суете. Еще до появления гостей она аккуратно укутала Шарика пуховым платком, положила в сумку и с ней покинула дом.

Она шла полянами, заросшими иван-чаем, еще влажной от утренней росы и пахнущей карандашным грифелем насыпью железной дороги, тропинкой сквозь заросли орешника… А у нее над головой, высоко в небе сияло облако, принимавшее то форму правильного квадрата, то идеального шара, то остроконечной пирамиды.

Прежде чем войти на территорию заброшенного пионерского лагеря, Наташа долго прислушивалась к звукам, доносящимся оттуда. Наконец она решилась и двинулась вперед по центральной аллее, крепко прижимая сумку к груди.

Шарик словно чувствовал, что должно произойти нечто важное, и вибрировал значительно явственней. Женщина подошла к глубокой яме, закрыла на мгновение глаза, хлопнула по Шарику ладонью и сказала:

– Счастья всем!

После чего разжала пальцы, и контейнер с антиматерией навсегда исчез под землей. Наташа засыпала яму землей и перекрестила место, где наконец обрело покой так и невостребованное человечеством изобретение.

– Алла, что говорят в таких случаях? – обратился с вопросом к супруге Рашид Сардарович, наблюдая через окно, как огромный автопогрузчик сгружает ему во двор ранее сгинувший в порту Новороссийска морской контейнер с двадцатитысячным тиражом его собрания сочинений.