Иван Охлобыстин - Песни созвездия Гончих Псов (сборник)

По невидимому знаку со стороны барабанщик трижды щелкнул палочками, и десять смычков прикоснулись к скрипичным струнам. Через мгновение к скрипкам присоединились виолончели и гобой, потом два тромбона и туба. Созданный ими симфонический массив осязаемо накрыл собой все пространство зала, принуждая зрителей принять более устойчивое положение в своих креслах. Даже Пронькин, стоящий у выхода из зала и подсматривающий за сбором пирожков и водки в холле, присел на корточки у стены. Лицо Лукова исказило вдохновение, он открыл рот и запел. Его невероятно высокий и чистый голос пронзил тучное тело прелюдии и вызвал мурашки по спинах у всех присутствующих. Юлий Иванович чудом подавил в себе желание перекреститься и вернул уже было занесенную руку обратно. У вальщиков бригады Тумбалиева, как и у него самого, воли оказалось недостаточно, и татаре синхронно перекрестились, чего, впрочем, никто не заметил, поскольку мощь голоса главного инженера подавила у зрителей все естественные рефлексы. Раппопорт откровенно расплакался, а Жора прокусил себе до крови губу.

На десятом такте к луковскому контртенору присоединилось бархатное сопрано Марины Глебовны. Учительница усилиями своего голосового тембра словно оплетала тонкую стальную нить вокальной партии главного инженера. Чуть позже к сопрано присоединились хоры. Подобно волнам океанического прибоя, слитые воедино детские голоса раскачивали кружево дуэта главного инженера и учительницы, то относя их куда-то далеко, где контртенор и сопрано тонули эхом в глубинах струнных, то выбрасывая их на жесткие контуры духовых. В этой музыке было все, о чем мог мечтать человек, жертвующий всей своей жизнью ради прекрасного будущего планеты: восхитительные открытия и невероятные приключения, роковая любовь и трогательная нежность, упоение жизнью и преодоление смерти, в конце концов.

Когда со сцены прозвучал последний звук, еще десять минут над залом царила абсолютная тишина, которую нарушил Пронькин, потерявший от переизбытка чувств сознание и гулко ударившийся затылком о деревянный настил пола.

– Настя! Единственная моя! Ну, разве после такого можно оставаться равнодушным?! – вопрошал жену Литвиненко по дороге из клуба.

Анастасия Петровна молча улыбалась и поглаживала своею ладонью поддерживающую ее руку мужа.

– Равнодушным быть по определению нельзя! – отвечал за нее начальник планового отдела, идущий со своей супругой чуть поодаль. – Природа и та неравнодушна. Вот сейчас вы станете свидетелем образования новой планетарной системы. Как много в этом зрелище настоящего чувства! Моего, причем! День за днем, год от года, мы с зоотехником и участковым несли свою вахту, изыскивая в холодных просторах вселенной признаки неизвестного. Как мы надеялись, как мы мечтали, любили, можно сказать, свою мечту! И, в определенном смысле, вчерашнее открытие является следствием нашей любви. Именно так: начало образования новой планетарной системы в 924 секторе – плод нашей с зоотехником и участковым любви. Разве я не прав?!

– В свете последних открытий квантовой физики – утверждение спорное, по сути, а по справедливости, можно и так выразиться, – расплывчато отвечал директор, не отягощенный знанием основ фундаментальной физики.

– Почему же спорное? – настаивал Валериан Павлович. – А что, если мы слишком поверхностно воспринимаем текущую реальность?! Что, если сознание все-таки является в своей глубинной сути энергией и способно воздействовать на сущностные процессы в природе? Разве это как-то умаляет роль демократии в истории? Даже наоборот! Бескрайние широты открываются!

– Ну, про широты ты хватил! – попыталась утихомирить разгоряченного научной полемикой мужа Людмила Степановна. – Какие там широты?! В мозгу щи варить, что ли?

Рюрикова смутила критическая реплика мудрой супруги, и он крепко задумался, подыскивая новый, весомый аргумент. Однако придумать он ничего не успел, потому что из-за угла на них вылетел взъерошенный Жора.

– Луков убег! – крикнул молдаванин.

– То есть куда или точнее так: откуда убег? – уточнил начальник планового отдела.

– Из клуба убег, – задыхаясь, пояснил Жора. – Из трубы вылез, через окно и в тайгу.

– А почему? – присоединился к их разговору Юлий Иванович.

– Мария Глебовна после концерта предложила ему замуж, – ответил молдаванин.

– Ну, и?.. – не понял Литвиненко.

– Он в окно прыгнул и убежал, – развел руками молдаванин. – А Марина Глебовна на шторе повеситься хотела. Ее Тумбалиев срезал.