Вадим Демидов - 2028, или Одиссея Чёрной Дыры

Лесь подал голос:

– У тебя ошибка в арифметике. Новая Россия начнется не через двенадцать лет, а через одиннадцать.

Коршун усмехнулся.

– Но если отсчитывать от самого начала афганского вторжения, то как раз двенадцать. И теперь самое интересное. Если прибавить двенадцать к дате крымнаша, то выходит, что Всевышнее Лицо соскочит с доски истории лишь в две тыщи двадцать шестом году. Долго, мои хорошие, ждать… Мне пятьдесят три стукнет. Боюсь высчитывать, сколько тогда исполнится Всевышнему Лицу.

Однако все стали вслух высчитывать. Малоутешительная вышла сумма.

– Фигня все это, – подал голос Дорофеев. – Гораздо раньше придет кто-то и молча поправит все.

Цитировать БГ считалось в компании хорошим тоном.

Юра Голосов помотал головой.

– Насколько раньше? Сегодня Всевышнее Лицо сжимает в кулаке все стрелки часов в округе и удерживает их от любых попыток движения. Забаррикадировал, мешок-утюжок, танковыми ежами все подступы к Кремлю, залил формалином выходы в будущее. Не знаю, как насчет двадцать шестого года…

Коршун по новой разлил. Произнес с хитрющей улыбкой:

– Если не нравится вам, мои хорошие, число двенадцать, могу для продолжения вангования предложить число семнадцать. 1985-й – начало перестройки. Прибавляем семнадцать, выходит год 2002-й, означающий заселение Кремля новой мафией и сворачивание всех реформ. Прибавляем еще семнадцать – и выходит, что через два с половиной года режим рухнет. Всего через два с половиной, мои хорошие.

Все замотали головами, сомневаясь.

– Для полноты картины предложу еще одну версию, – присовокупил Виктор. – Как-то Ахматова заметила, что самые большие потрясения в России происходят на юбилеи Лермонтова. В столетний юбилей от рождения Михаила Юрьича началась Первая мировая, через сто лет после его смерти началась Великая Отечественная. Спустя сто пятьдесят лет от рождения поэта – подвинули Хруща, через сто пятьдесят лет после смерти – отстранили Горби. Ну, и на двухсотлетний юбилей Лермонтова началась война в Донбассе…

– Намекаешь, что Всевышнее Лицо доживет до следующего юбилея Лермонтова? Аж до сорок первого года? И это, варёна-матрёна, на голом пропагандистском мельдонии? Умоляю тебя…

– А что? Как говорили в последнем «Терминаторе»: «старый, но полезный». Доживет не доживет – дело десятое. Главное – обратили ли вы внимание, что все лермонтовские юбилеи приходятся на войны и смуты. Поэтому я не исключаю, что Всевышнее Лицо уйдет даже раньше, а в сорок первом году настанет настоящий ад – будут все перекидываться туда-сюда ядерными молотами. И историки будут вспоминать Всевышнее Лицо как царя-миротворца.

Виктор нехотя брякнул:

– Но царь-то незаконный.

У него поинтересовались, имеет ли он в виду нечестные выборы с подтасовками и каруселями или что-то еще? И когда тот кивнул, мол, да, нечестные, с подтасовками, слово опять взял Коршун.

– Мои хорошие, населеньице вполне себе осознает, что царь незаконный, но если он ведет себя как законный, то населеньице завсегда не против, чтобы он правил. Пусть даже он изменяет под себя законы, пусть ухудшает жизнь населеньица и улучшает свою собственную, пусть даже ворует, пусть все главные посты в руках десяти его приятелей. Он – вождь племени, так случилось – и значит, законный.

– Причем где-то в спальне, наедине с женой, отдельная единица населеньица может ругать режим, припоминать, что Всевышнее Лицо избран с нарушениями, но на работе, в курилке, в ресторане с друзьями он будет подстраиваться под мнение большинства. И если окажется перед выбором, то сделает так, как делает большинство. Даже, возможно, вступив в конфликт со своим имхо.

– Другими словами, законность царя обосновывается простой формулой: все его признают, и я тоже.

– Да. Немаловажно, что он реально сильнее всех. Значит – и законнее прочих.

– Но вот Хан Ассасин Бейбарс, может, и посильнее будет, – вставил Лесь.

Коршун раздал всем наполненные бокалы. На ходу он вставил:

– Посильнее. Но сдать Всевышнее Лицо на цветмет и ему слабо. У него, может, рука потверже, но кишка тонка. Россию ему под себя не подмять.

Виктор, взяв бокал, хохотнул:

– А круто бы было… Перестроил бы храмы в мечети, облачил бы женщин в хиджабы. Приласкал бы по-муслимски.

– Обхохочешься… Телевизор бы переформатировал под себя – «Первый Ханский канал» и конкурирующее с ним «Великое Ханство – 24». А на Запад будет вещать Hanstvo Today.

– А православие – на помойку?