Илья Зыченко - Бархоппинг

Б А Р Х О П П И Н Г

нарциссистский роман

или

В Р Е М Е Н А

Г О Д А

или

Л И Т Е Р А Т У Р Н А Я

М А С Т Е Р С К А Я

Бархоппинг (на самом деле Времена года)

Вместо вступления

Несмотря на то что автор пытался выстроить текст в лучших традициях лучших образцов лучших модернистских и постмодернистских романов, опутать текст бесконечными повторами, скрытыми пластами и слоями, мудрёными и не очень контекстами, загадками, и отгадками, и снова загадками, но на три вопроса вы не найдете ответа в тексте (не спрашивайте, почему так получилось, не будем ссылаться на лень автора, допустим, что это очередная уловка).

Почему плачет таджик?

Куда делся Макс?

И кто зашёл с собакой в бар «Бекицер» и сел за стойку пить эспрессо?

На самом деле, всё предельно просто, и вы могли сами догадаться:

У таджика сгорела жена в «Сити Гриле», который поджёг Макс. А в баре водитель, который в самом первом тексте повернул не в ту сторону, и его жизнь изменилась за эти шесть лет – он стал очень настоящим писателем.

Надеюсь, вы получите такое же удовольствие от чтения, как и я от письма (под удовольствием я имею в виду нестерпимые муки самобичевания, самокопания и экзистенциального кризиса).

Времена года (на самом деле Литературная мастерская)

Бесплодная земля

Что может быть лучше, чем уволиться в пятницу? Наверное, только когда тебе звонят в понедельник в семь утра и сообщают, что на работу можно не приходить вообще, а расчет уже кинули на яндекс.деньги. Можно поспать ещё, пока не понял, что у тебя и яндекс-кошелька-то нет.

По правде говоря, я не уволился, а меня попросили написать заявление, чтобы «не портить атмосферу в коллективе», но это не совсем справедливо, так как эта атмосфера существовала лишь в моей личной переписке, которую, пока я обедал, извлекла и распечатала моя начальница. Таким образом, меня можно было обвинить в том, что я гажу, потому что внутри меня происходят естественные биологические процессы. Но я умею их контролировать, улыбаться, исполнять нелепые просьбы и задания, выполнять роль «мужчины» в практически полностью женском коллективе. Сейчас вспоминаю, и бросает в озноб, как будто оказался в клетке с насекомыми. Нет, не хочу пропагандировать мизогинию и прочее, но я думаю, что молодой девушке работать в среде сексуально неудовлетворённых мужчин было бы столь же некомфортно, и её впечатления были бы сопоставимы.

Самое неприятное, что мне уже начинало нравиться там находиться, я пережил зиму в этом офисе на последнем этаже, и уже появились некоторые впечатления, которые врывались порой как спазмы ностальгии: бесконечные крыши, которые утопали в снегу или с которых свисали действительно необозримые сосули; пар, выходящий из метро; самые интеллигентные бродяги, которые просили лишь остановиться и послушать стихи собственного сочинения; бой колоколов Владимирского собора в полдень, когда ходил на обед в «Теремок», да и сам обед стал каким-то ритуалом, обрядом – горячий борщ с беконом, блин с фаршем и чай, иногда сбитень, как дань русской кухне; или редкий солнечный день, когда как будто менялась атмосфера и все становились лёгкими на подъём, ходили по офису туда-сюда, то и дело приставая и прислоняясь к окнам.

Хотя сразу же одёргиваю себя, что офис был как бездушная пустыня, которая высасывает из тебя все соки и оставляет таким же сухим, как она сама.

Буквально на прошлой неделе мы с Серёгой ходили в баню на Гастелло и обсуждали, что надо бросать это всё, что человек создан для большего, чем сиденье в четырёх стенах, что есть прекрасный мир, полный чудес, загадок, женщин, в конце концов, и всё это требует описания… Мы договорились на следующий день встретиться в «Кофе Хаусе» и попробовать написать что-то. Поначалу получалось так себе: всё-таки из ниоткуда было сложно взять мысли и идеи, поэтому мы просто позавтракали, выпили бестолковый кофе и пошли гулять по Парку Победы. Именно там, когда мы жаловались друг другу на то, как изматывает офисная работа и что не остаётся никаких сил на творчество, мне пришла в голову идея самого первого рассказа в моей жизни.

Я помню, как меня охватило особое чувство волнения, когда я предложил написать об этом, о том, как человек выживает в своей офисной бесплодной земле, а потом творит что-то совершенно иное, оторванное от жизни или вырванное из нее. Серёга подхватил мою идею, и вдохновлённые мы вернулись в кафе и писали. Он первую часть, о том, как героя мучают рутиной бюрократии, словно бы той самой китайской пыткой с каплей, падающей на лоб, а я вторую, совершенно не связанную ни с местом, ни с обстоятельствами первой. Про пустыню и туарегов… Даже стих написал, подражая Есенину.