Марфа Ряженка - bon∙bon

Сегодня я вспоминала Париж и то лето 82-го. Пьеру тогда выдали хороший аванс за книгу, и мы уехали во Францию: он за вдохновением, я за сыром и вином. Мы сняли уютную квартирку на Монмартре. Пьер много бродил, писал в блокнот на городских лавочках и, конечно же, нашел свой бар. Я неожиданно для себя увлеклась садоводством – у нас была мансарда с небольшим садом на крыше. Я влюбилась в это очарование с первого взгляда и сразу же захотела вырастить все цветы мира. Ходила на цветочные рынки, выписывала советы садоводов по почте и порывалась съездить в Голландию за тюльпанами.

В квартиру мы сразу же наняли гувернантку: места было много, работы тоже, готовить никто из нас не умел, и тратить на это время в Париже было бы для меня преступлением. Ее звали Ариэль, как русалочку. 23 года, средний рост, точеная фигурка, рыжие волосы и персиковая кожа. Лучик света в затхлом царстве нашего с Пьером союза.

Шел седьмой год нашего брака, секс с каждым днем исчезал из нашей жизни. Мы отдалялись друг от друга, я даже задумывалась о разводе, но гнала от себя эту мысль. В конце концов, отношения были стабильны, мы неплохо уживались, и не хотелось этого терять. Я знала, что у него бывают интрижки на стороне, но не препятствовала этому. Иногда он чувствовал себя виноватым и приносил мне подарки. Со временем брак стал набором компромиссов.

Ариэль изменила все. Нельзя сказать, что она была красавицей, но в ней точно был огонек. Такая маленькая, хрупкая, с рыжими веснушками и невероятно звонким смехом. Она светилась счастьем и делилась ими со всеми вокруг, особенно с мужчинами. И еще ее эти короткие платья! Мне казалось, они становятся короче с каждым днем.

Я точно знала, что он ее хочет. У него резко приподнималось настроение, когда она входила в комнату. В ее рабочие часы он почти не выходил из дома, и проводил максимум времени на кухне, пока она возилась у плиты. Конечно, это же так незаметно! Я решила просто понаблюдать.

Ждать пришлось не долго. Все утро я собиралась просидеть в саду на крыше, но, уже поднявшись, вспомнила, что надо бы нанести защитный крем от солнца. Я спустилась, подошла к спальне, толкнула дверь и увидела их.

Во всей красе.

На нашей кровати.

Он был сзади, она стояла на корточках, время остановилось. Пьер медленно вышел из нее и сел на кровать. Она тоже села, схватилась за край простыни и прикрылась.

Мы молчали. Казалось, прошла вечность. Я не помню ни единой своей мысли, и вряд ли смогла бы потом объяснить произошедшее, но из моих рук выпали садовые перчатки, и я начала снимать рабочую кофту. Через секунду ко мне подлетел Пьер и начал помогать с пуговицами, а еще через мгновение подбежала маленькая, хрупкая Ариэль.

Мы сплелись воедино. Не было слов, только чувства и действия. Руки, груди, ноги, волосы, пот, другие жидкости. Мы были единым организмом и больше не хотели расставаться.

Да, это повторилось. И еще раз. Потом еще. Никто не собирался останавливаться. Нам было хорошо и это было главное. Из постели мы перетекли в ванную, потом в гостиную, потом в кухню. Были даже на крыше, но это не оправдало моих ожиданий. Иногда мы с Ариэль были вдвоем, Пьер наблюдал. Порой я смотрела за ними, наблюдала из шкафа или приоткрытой двери в ванной. Это была прекрасная игра.

Помимо прекрасного секса, мы неплохо проводили совместный досуг. Ходили на завтраки в кафе, ездили на велосипедах на воскресный рынок, гуляли в парках, выпивали в барах. Мы гармонично вписывались в парижскую жизнь. По субботам Ариэль пекла божественный яблочный штрудель с корицей, а после мы выбирались втроем загород, куда-нибудь в спокойное место, где читали вслух книжки, много разговаривали, и целовались. Это было счастье на троих, и никто из нас не хотел этого терять.

Пьер называл ее bon∙bon, конфетка по-французски. Она и правда была сладенькой. Я полюбила Ариэль всем сердцем. Ее милый французский, и как она пела на нем детские песенки. Ее смех и как она умела всему удивляться. Ее маленький нос, волосы цвета осенней листвы и родинки на руках. И ее совершенно безумный внутренний огонь, не потухающий ни на секунду. Она быстро загоралась любым новым занятием, будь то готовка, игра в шарады, и, конечно же, секс. Она была восхитительна! Гибкая, проворная и ненасытная. Я не испытывала ничего подобного до встречи с этой маленькой француженкой.

Своим появлением она склеила наш с Пьером брак. Мы открывали друг друга заново, теперь с новой стороны, и влюбились сильнее, чем в предсвадебные времена. Время, проведенное вдвоем, теперь ценилось больше, мы берегли друг друга, потому что знали чуть больше, чем все остальные. Мы открыли новую любовь, ни на что не похожую. Это лето было наполнено смехом, страстью и любовью.