Антон Билецкий - Трёхмерное пространство

Мужчина быть может был не видим не только из-за своего внешности, но скорее из-за неосознанного собственного желания быть невидимым, раствориться, дабы не докучать своими жалким видом и просьбами. Он не верил, что это происходит на самом деле. «Профессор» никогда никого ни о чем не просил. Если кто-то еще жил по этому стилю, то это он.

И вот спустя некоторое время Егоров Дмитрий Николаевич заполучил долгожданное внимание. К его огорчению, не со стороны прохожих, но со стороны отряда смотрителей, патрулировавших окрестности бизнес-центра. В этот момент он испытал до селя незнакомое ему чувство. Оно граничило с чувством вины. Новое чувство было свойственно только преступникам: вору, мошеннику, грабителю. То чувство, которое производили смотрители в объектах своего внимания, даже если они ничего противоправного не совершали.

«Господа» в обмундировании продолжали движение в его направлении. Единственное решение – то, мгновенное, которое подсказывал инстинкт самосохранения. Инстинкт предлагает вообще-то два варианта решения экстремальной ситуации: бей или беги. Возможен третий – бей и беги, но это вариация. Инстинкт Дмитрия Николаевича был скуп и предложил лишь бегство. При чем не особо изобретательный, а скорее утилитарный и простой и самый «дешевый» вариант – в сторону диаметрально противоположную от смотрителей.

Para

bellum

Громкоговорители на стенах зданий, подземки, госучрждений, промышленных предприятий и некоторых крупных торговых и бизнес центров покрывались грязью, пылью, снегом. Они молчали многие десятилетия. Нынешнее взрослое поколение, поколение постарше, да и тем более молодежь не понимали для чего они нужны. Конечно условно все знали, что они установлены в целях оперативного оповещения населения города на случай чрезвычайных ситуаций, происшествий, стихийных бедствий или объявления о бомбардировках. Но ни того ни другого давно не происходило. Таким же архаизмом казались и гермозатворы на станциях подземки, установленные в целях изоляции станций от потопов или химических атак.

Следом за ядами ученые создают антидот. Желание убить и выжить всегда балансируют. Только поэтому человеческий вид остался к 21 веку и усердно продолжал производить отходы своей жизнедеятельности, становясь в конце собственно таким же отходом. Люди цеплялись за жизнь, полагая, что их индивидуальность представляет собой нечто ценное. Безусловно для правительств они были ценны. Каждый. Как маленькая шестеренка, в случае поломки которой, новая единица должна встать на замену. Единица труда и потребления. Но с веками значение этой индивидуальности изрядно девальвировалась. Человек сложен, даже скорее проблемный. Он рождается, его нужно вырастить, он болеет, иногда неожиданно умирает раньше положенного, а системе нужен бесперебойный верный инструмент. Роботизация не есть выход. Даже не самые дальновидные догадываются, что машины тоже надо обслуживать. Поэтому в ход вступает идеальный проверенный и надежный инструмент в руках власть имущих – война. Война выталкивает за черту арены человеческого мышления такие вещи как сомнение, неповиновение; откидывает проблемы экономического плана и уменьшает значение бытовых забот. Война уничтожит ненужную часть биомассы. Своего рода завуалированный геноцид. Экономику легче поднимать за счет оставшихся и для оставшихся.

Подобного плана придерживалось Правительство. Разработан план. Агрессор – он же жертва выбран, карты розданы. План перехода от полицейского государства к военной диктатуре.

Тут и там виднелись электронные билборды, призывающие объединиться против страны-агрессора и вступить в ряды вооруженных сил Федерации. Сноска внизу гласила, что в рекруты набираются мужчины и женщины в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет. Любопытно, что пенсионный возраст недавно подняли, но призывной барьер поставили пятьдесят…

В городе чувствовалось общее напряжение близкое к панике, однако в действительности на страну еще никто не напал, да и как полагали многие не нападет. Империалистическое руководство преподнесло все, как предупредительные меры, показывая своему народу невиданную прозорливость и заботу. Стоит ли говорить, что для большинства людей, оставшихся без работы, это был путь к спасению.

Марат встретил новость о мобилизации спокойно, хоть внутри его и начало точить сомнение. Для него это была не новость. Для человека с аналитическим складом ума, хорошо подкованным в вопросах истории и социологии, милитаристский вариант ведения политики очевиден в ситуации, когда в стране разруха по всем фронтам. Понимая все это, в его душе даже вспыхнул небольшой огонек, но не от того, что он в ближайшее время вернется в ряды смотрителей, как и должно офицеру запаса 1-го класса, но от того, что Марат знал наверняка: грядущие военные действия в условиях мировой расстановки сил все изменят. Возможно падет режим.