Ирвин Уэлш - Клей

Но присматривала за ней не только Лиза. И ему она все еще не доверяла. Рэбу Бирреллу она бы доверила любую из своих подружек, даже вопроса не возникло бы, это просто не ее дело, но только не Шер, только не сейчас. И вот он берет ее за руку и ведет к бару, и Лиза инстинктивно встает и следует за ними. Она проходит мимо Терри, тот ловит ее за руку и подмигивает. Она улыбается в ответ, кивает в сторону бара и продолжает преследование.

Она видела Рэба и Шарлин, он заказал два стакана воды, вынул из куртки пакетик и высыпал его содержимое. Порошок замутил воду и, не растворившись до конца, выпал в осадок.

– Пей, – улыбнулся он, подняв стакан и осушив его залпом.

Шарлин колебалась. Ужасное зрелище.

– Ты шутишь, – засмеялась она, – что это?

– Диоралит. Запитываешь, и он замещает все соли и жидкости, которые вымывают алкашка и наркота. Вполовину снижает тяжесть бодуна. Я сам считал, что это дурь, пидорство голимое, но, когда ухожу в такой отрыв, всегда его принимаю. Что толку лежать пластом, болеть полнедели и из кожи вон выскакивать при каждом телефонном звонке, когда ты никому не должен… ну, не так все плохо, – улыбнулся он, поднимая стакан.

Звучит заманчиво. Она с усилием выпила все до конца, и к ней в ужасе подскочила Лиза, воображая самое страшное – рогипнол там или гидроксибутират. Уж домой он ее точно не уведет.

– Чего это ты ей насыпал? – начала она свой допрос, но голос ее сорвался и затих, пока Рэб, не торопясь отвечать, допивал остатки.

На втором подходе Алек и Джерри уже пели за стойкой песни.

– Ты-медьза-став-ляешь-печа-алиться-петь…

– Потише, ребята, – предупредил бармен.

– Уж сколько мы тут пропиваем… а, бля, и песенку не спеть, – проворчал Алек и вдруг зажегся внезапным вдохновением: – Я-путево-ой-обхо-одчик… – Но так и не допел, где именно он шкандыбает по шпалам. [67]

– Так, Алек, хватит, на выход, – рявкнул бармен.

С него довольно: вчера, позавчера – у Алека уже больше последних предупреждений, чем последних концертов у его героя – Фрэнка Синатры. Все, с него довольно.

Терри поднялся.

– Ладно. Пойдемте отсюда. – Он повернулся к бармену. – Мы отправляемся в местечко почище, в «Бизнес-бар», – надменно сказал он.

– Давай, самое место, – усмехнулся бармен.

– Это что еще значит? – спросил Терри.

– Ну… еб твою, – поддержал Насморк приятеля.

– Вас не станут там обслуживать, и вот что я еще вам скажу: если вы не уберетесь отсюда в момент, я позову полицию.

– С нами Катрин Джойнер, – бросил ему Терри, указывая на Катрин, которая пыталась скрыть изнеможение.

– Да, здесь запахло жареным. Пойдемте, – поторопила она остальных.

Выходя, Шарлин увидела его, он сидел себе, попивал пивко.

БАХ

Тварь охуевшая – Это твой папа

Он тоже увидел ее и широко улыбнулся.

– А вот и моя малышка, – сказал он, слегка поддатый после пары кружек с друзьями-доминошниками.

расскажи им, расскажи – нельзя так с отцом

РАССКАЖИ

– Малышка, нет, я больше не малышка. Была, когда ты меня насиловал, – спокойно сказала она. – Я больше не буду молчать, не буду больше лгать. – Она посмотрела ему в глаза и увидела, как погасли в них нездоровые сахарные искорки.

– Что? – ощетинились его друзья.

Шарлин почувствовала, как рука Рэба сильнее сжала ее плечо, она изогнулась и присела, чтобы сбросить ее. Лиза тоже узнала отца Шарлин. Она подошла поближе к подруге и Рэбу.

– Это он? – Шарлин услышала, как Рэб спросил Лизу, и та угрюмо кивнула.

Лиза тогда подумала, что она, наверное, рассказала все ему, Рэбу.

Рэб, указывая на мужчину, спокойным голосом сказал:

– Сука ты позорная. – Он посмотрел на мужиков, сидевших рядом с ним. Пара суровых пач, пара авторитетов. – И вы тоже позорники, потому что пьете с этим ублюдком. – Он покачал головой.

Мужчины напряглись, они не привыкли, чтоб с ними так разговаривали. Один из них бросил на Рэба испепеляющий взгляд. Кто они такие? И как этот молодой парень и девчонки смеют оскорблять всю компанию?

Шарлин почувствовала, что мяч у ее ног. Как сыграть, как сыграть.

Это твой отец – грязный мудак

сейчас не время и не место – а когда, грязный мудак

поставишь всех в неловкое положение – расскажи им все, расскажи, в этом баре животное

оставь его, уходи, не стоит он этого – скажи гондону, кто он, сука, есть

Она вдохнула поглубже и посмотрела на мужчин за столом.

– Он говорил, что я какая-то странная, потому что мне не нравилось, что он пихал в меня свои пальцы. – Она холодно засмеялась и повернулась к отцу. – Теперь у меня настоящий секс, секс, который не сравнится с тем, что могло быть у такого тошнотворного ублюдка, как ты. Чем ты занимался. Тыркал хуем в неуверенную глупую женщину и лез пальцами в девочку, которая была тебе дочерью. Вот такой у тебя был секс, жалкая ты развалюха, говна кусок. – Она повернулась к мужчинам за столом: – Ни хуя себе жеребчик?