Андрей Посняков - Париж1968. Красный май

– Да был. В детстве – с мамой, а потом… с девчонкой одной…

– А я вот так и не сподобился. Хотя собирался…

– Ничего, съездишь еще, какие твои годы… Главное ведь – желание. Интересно, а где комната Агнессы?

– Агнессы? А, девчонки той… Сейчас глянем… Я так думаю – в мансарде. Тут вот все старушечье. Вряд ли девочка Сартра на ночь почитывала… Хотя, современная молодежь – она разная бывает. Сталкивался. Кому, знаешь, Моргеншерн, Тик-Ток да Даня Милохин, а кому – Римский-Корсаков, Лед Зеппелин, Бах… Ты рок слушаешь?

– Так, иногда… Я как-то в музыке… не дебаркадер, короче.

– Зря! Послушай. С Дип Перпл начни. Ну, что – по комнатам да в мансарду?

От всех комнат у Коли тоже имелись ключи. Открыл. Ничего интересного. Одна – спальня, вторая – чулан со всяким хламом, и две другие, похоже, что для гостей. Никакого намека на обитание девочки-подростка. Значит и вправду – в мансарде!

Поднимаясь по лестнице, опер упомянул Теодора Адорно и вообще всю «франкфуртскую школу», так называемых «новых левых». Видать, рад был поговорить с интеллигентным собеседником. Ну, а с кем ему еще о философии трепаться, не с Сомовым же? Хотя… как знать.

А вот здесь явно жил подросток! Жила… Плакаты на стене – «Звездные войны» и какие-то реперы, два кресла, низенькая тахта под зеленым велюровым покрывалом, торшер, столик с разбросанными фломастерами… А где же…

– Ноут или комп тоже Илона Аркадьевна забрала?

– Да нет, – усмехнулся Коля. – Не было тут такого. Изо всех гаджетов у девчонки только смартфон имелся. Бабушка внучку не баловала.

– Так, а…

– Пробивали по номеру, да. Голяк. Нет сигнала… Ого, да тут еще музыка!

Серж и сам уже углядел за тахтою, на полу, старинный проигрыватель «Аккорд» и кучу виниловых пластинок. Тоже старинных, судя по всему. Рядом валялись журналы…

– Salut les Copains, – по-французски прочитал опер. И тут же перевел. – «Привет, друзья». Шестьдесят четвертый год… Однако, ретро!

Стажер уже ничему не удивлялся. Хмыкнул, уселся на тахту и принялся перебирать пластинки. Небольшие, на сорок пять оборотов, с большим отверстием посередине – для проигрывания в музыкальных автоматах. Кажется, такое пластиночки назывались синглы. Опер тоже заинтересовался, даже проигрыватель включил. Подмигнул:

– Сейчас послушаем! А ну-ка…

Франсуаза Арди, Франс Галь, Кристин Лебель… Серж в жизни таких не слышал!

– «Филипс» – ого! – между тем, Коля уже ставил пластиночку на диск… примерно сообразуясь по центру.

Франс Галь… Laisse tomber les filles… On t’avait prevenue… Приятные такие песенки… Даже танцевать можно!

– Laisse tomber les filles… – опер задумчиво покачал головой. – Не знаю даже, как и перевести… То ли «Бросайте девушек», то ли «Унижайте»… А потом – они вас бросят. Как-то так.

Серж внимательно разглядывал пластинки и журналы. Вдруг возникшее ощущение чего-то неправильного втемяшилось в голову и никак не хотело уходить. И не давало сформулировать мысль. Никак не давало…

– Ты что набычился-то?

– Да вот чувствую – что-то ту не так! Неправильно как-то.

– Так ясно же, – опер хмыкнул. – Думаешь – с чего бы это молодая девчонка старинные песенки слушает? Так я ж тебе говорю – молодежь, она разная бывает. Мы что про подростков знаем? То, что они глупые, слушают разную хрень, и, чем тупее – тем им лучше. Именно про таких везде и пишут. Про тупых. Но, есть ведь и умные, да! Которые и в проектах, везде и олимпиады выигрывают… А вот про них почти нигде и ничего. И правильно! Именно им, умным, этим миром и править. Ну, не тупым же! У тупых не выйдет никак. Потому что тупые, ага.

– Не, Коля… не в этом дело, – силясь привести мысли в тонус, покусал губы стажер. – Тут что-то другое неправильно… Пластинки эти… журналы… Ч-черт! Ты только посмотри, какие они все новые! Диски – не заигранные ничуть, да и конверты не затерты – муха не сидела!

Сразу ухватив мысль, Коля понюхал журнал… даже пожевал, откусив от страницы кусочек!

Выплюнул:

– Так и есть – новые! Даже типографской краской пахнут. Я так думаю – принты. Ну, для любителей старины такие выпускают.

– Так это надо по сайтам лазать! Искать…

– Вот и ты поищи, – хмыкнул оперативник. – Глядишь, чего нового про потеряшку свою узнаешь.

Как здорово все-таки! Как хорошо. На душе сделалось как-то светло и даже радостно. Может, от того, что солнышко ярко светило, что ветер теплый в лицо, что весна кругом! А, может… Это ведь тоже приятно, когда вроде бы знакомые люди раскрываются совсем по иному, с неожиданно хорошей стороны. Вот ведь – Коля, лейтенант полиции, сотрудник ОУР… вроде бы, на первый взгляд тупой качок… А он – вот! И Сартр, и французский, и «новые левые». Наверное, так ведь и любой человек, если посмотреть непредвзято, тоже вот этак вот может раскрыться. Не каждый, конечно, но…