Геннадий Ерофеев - Тихий русский

Генычу было наплевать, кто, каким образом и откуда доставит умельцу недостающие запчасти к боевой «волыне». Ему просто хотелось заполучить безотказно функционирующий пистолет за вполне умеренную цену при сохранении строжайшей конфиденциальности. Геныч не особенно торопил события – на первом месте должно стоять качество. Если что-то сделаешь быстро, но плохо, скоро все забудут про «быстро», но надолго запомнят «плохо»; если сделаешь медленно, но хорошо, скоро все забудут про «медленно», но навсегда запомнят «хорошо». Геныч попросил завершить работу к началу августа, и они с парнягой втихую ударили по рукам – в этот момент в свободной руке слесаря-инструментальщика уже грелся полученный от Геныча задаток.

Короткий период деловой активности сменился привычной удушающей депрессией, но Геныч преодолел затянувшийся кризис и продолжил работу над романом.

Когда он вернулся к рукописи, внутренний голос подсказал ему, как именно следует использовать «тачаемую» в цехе Машзавода девятимиллиметровую «пушку». Он слегка подправил сюжет. Да нет – не слегка: фабула лувсепока была коренным образом переиначена. Но сможет ли Геныч реали зовать предложенный внутренним голосом новый вариант богомерзкого сценария?

Когда человеку за пятьдесят, время субъективно протекает для него вчетверо быстрее, чем для двенадц атилетнего шкодника-школьника. Н а дворе уже вовсю бушевала промискуитетная, в сем дающая красная деваха Весна, а на душе у Геныча было по-осенне м у пасмурно и тоскливо – навеки законсервированное состояние человека, живущего в уготованной ка нальям обители. Иногда он думал, что на небосводе не нашлось места для его путеводной звезды , либо она всё -таки есть, существует, но недоступна для наблюдения из Северного полушария Земли.

* * *

Наверняка никто не за был взрывы жилых домов в Москве в самом конце прошлого века. Генычу не стыдно признаться – для него это был сотрясший все его гнилые психические и соматические потроха удар. Надо прямо сказать , что террористы добились своего: вся огромная страна, как и Геныч, испытала болезненный психологический шок. Россиянам вдруг открылась ужасная истина: настоящие кукловоды сидят вовсе не в от городившемся от мира Кремле. Всё те же скользкие телевизионные витии всё в тех же будто выдержанных в растворе столярного клея св еркающих мишурным блеском пиджаках и попугайских «гомосексуальных» галстуках от Армани и тогда ещё живого Версач е призывали униженный и оскорблё нный народ не поддаваться панике. Но если народ и не поддался панике, то так или иначе впал в тягостный фрустрационный стресс.

Год страна доживала как в бреду. Ей оставалось только обделаться, как когда-то обделался прямо в постели придушенный скарлатиной десятилетний Геныч – человек без каких-либо корней, если не считать тех оставшихся в о рту гнилушек, которые нужно было либо выл ечить, либо замостить, либо к чё ртовой матери удалить.

Мир вступал в новое тысяче летие, а по просторам России всё так же понуро бродила заезженная кляча безвременья. На волне возмущения циничными актами терроризма к власти, пока только «премьерской» , пришел вынырнувш ий из ниоткуда, как не б езызвестный дон Рэба в повести «Трудно быть богом», серый кардинал Владлен Владленович Бездорогин. Фамилия «спасителя» была много-, вернее, малообещающей. Облик же «геройского разведчика» был отнюдь не серым, а каким-то уже совсем тускло-бледным.

Циничный Гены ч долго мучился, прежде чем нашё л для новоявленного мессии подходящую кличку ( а в деле награждения людей кли чками муром ский мизантропище был просто беспощадным ), но всё ещё терзался сомнениями: попал ли он в «яблочко», как легко и играючи попадали в него гоголевские мужики?

Но однажды он раскрыл некую толстую газету и невольно улыбнулся: кодовое имя нового премьера, которого лезущие из ко жи белые, серые и чё рные пиарщики стремились протолкнуть в президенты всея Руси, было, можете себе представить, Моль. А именно так уже долгое время называл бесцветного российского дона Рэбу питающий органическое отвращение к любой власти Геныч.