Геннадий Ерофеев - Тихий русский

У последнего поворота перед съездом с высокого левого берега Оки стоял пустой милицейский «уазик». Геныч обогнул его по широкой дуге – так хоккейный форвард объезжает амбала-защитника, избегая невыгодного для себя силового единоборства, и тут услышал:

– Молодой человек, подойдите сюда!

С тем, что Геныч – молодой человек, можно было беспроигрышно поспорить – только не с милицией.

Мент с лицом неопохмелившегося мучного червя манил престарелого физкультурника грязным пальцем.

– Подойдите, не бойтесь!

– Да я и не боюсь, – хмыкнул Геныч и подошё л.

Ещё с детских лет, проведё нных под присмотром бабушки в уютном подмосковном Егорьевске, Геныч усвоил простую истину: менты – это те же преступники, только в отличие о т последних одетые в плохо скроё нную и пошитую униформу. Его бабушка, носившая в девичестве типичную для тех мест фамилию Егорова, всегда наказывала внуку держаться от милиционеров подальше. Окончившая два класса церковно-приходской школы женщина подкрепляла глубокую житейскую мудрость одним и тем же казавшимся ей сверхубедительным примером. Однажды (на дворе стояли пятидесятые годы ХХ века) ретивые стражи «порядка» зацапали хорошо знакомого бабушке мужика по подозрению в краже поросё нка. Показания из зад ержанного выбивали железными плё тками – в начале пятидесятых и во всех последующих годах подобное «пополнение информационной базы данных» практиковалось не только в городе Егорьевске – повсеместно. Мужик потом откинул копыта – не на нервной, естественно, почве. Зато поросёнок вскоре нашё лся – ну не свинство ли?

– Ночью п роизошли кражи из вот этих сараев , – пояснил ментяра. – Вы должны выступить в роли понятого. Сейчас следователь всё вам объяснит.

Двери убогих, вросших в землю покосившихся сараев, выстроившихся сплошной стеной напротив жилого дома, почти не отличимого от полусгнивших хозяйственных построек, были распахнуты настежь. Вскоре из дальней двери, сгибая отнюдь не лебединую шею, дабы не удариться о косяк, выползла на свет, как жирная амбарная крыса из щели, росла я и упитанная молодая девка в тё мном плаще с бумагами в руках, за ней понуро тащились потерпевшие. «Терпилы», как в наше сволочное время называют потерпевших не только на зоне. Ещё несколько плохо одетых непроспавшихся «терпил» мужского пола с помятыми физиномиями лениво перебрасывались словами с милиционерами.

Толстая девица-следователь косноязычно объяснила Генычу его государственной важности обязанности гражданина великой страны, налагаемые на так называемого понятого. Обязанности были необременительными.

Геныч для порядка сунулся в два-три сарая, охотно согласивш ись со следователем, что украденных велосипедов, лопат и канистр с бензином и без оного на месте нет как нет. Она дал заспанной, неудержимо зевающей девахе свой адрес, телефон, расписался где положено и был отпущен под аккомпанемент растянутых зевком слов:

– Если что, мы вас найдё м.

Геныч точно знал, что ни его, ни кого-либо другого менты ни в жизнь не найдут . А вот пивной ларё к отыщут с закрытыми глазами.

Несколь ко лет назад у Геныча украл и велосипед. Некстати подсуетившаяся жена оседлала вместо велика собственного недотепу-мужа – и Геныч, позорно изменив вдолбленным бабушкой принципам, под горячую руку и увещевания супруги накатал заявление. Будучи вызванным в мент овку, он случайно узнал, что в муром ском ОВД скопилось около пятисот «висяков» только по мелким кражам из сараев и подвалов – для стопятидесятитысячного города более чем достаточно, к тому же речь шла то лько о верхушке гигантского по муром ским масштабам айсберга.

Разыскать отравителя английского лорда Харлека стократ проще, нежели выросшего в «совке» русского папуаса, подтибрившего канистру бензина у живущего напротив соседа. Будь на месте девахи-следовательницы Эркюль Пуаро, его хватил бы настоящий, кондовый российский кондратий. В России воруют все – ставшая уже непр иличной банальность. Ловить на Р уси воров – всё равно что пытаться отсортировать груду сахарного песка, вывале н ного на окский пляж, от песка речного. Здесь издревле каждый человек выступает в двух взаимоис ключающих (по понятиям «просвещё нного» Запада) ипостасях: полицейского и вора. Наш человек переключается из одной ипостаси в другую бы стрее «ячейки Поккельса» – четвё ртый «пенек» с его 3200 -ми мегагерцами может отдыхать! Как электрон одновременно и част ица, и волна, так и русский ванё к одновременно и преступник, и понятой, и расследователь на общественных началах . А также судья и прок урор – в том-то и дело, что на Р уси XXI -го века продолжаю т жить «по понятиям». В России схватить за руку преступника – почти наверняка схватить самого себя.