Андрей Скабичевский - Плещущийся

Но все еще мутило. Посетив туалет и умывшись, а также еще дважды попив водички из чайника, Гоменюк пришел к выводу, что пора решать моральную дилемму: оставаться дома и терпеть нынешнее состояние или кардинально его изменить по старинному народному рецепту «лечи подобное подобным». К преимуществам первого варианта относилось нынешнее материальное состояние Сереги: денег у него не было. Его банковской зарплатной картой распоряжалась мать, выдавая сыну необходимые, по её разумению, суммы. Всю имеющуюся у него наличность он пропил вчера. Второй вариант сулил определенные материальные и, возможно, моральные затраты, но зато все это компенсировалось облегчением нынешнего физического состояния, а также вероятностью потенциальных приключений. Как обычно, Серега выбрал второй вариант и приступил к его выполнению.

Дома, естественно, не было ни капли алкоголя. Была у Сереги Гоменюка дурная привычка пить алкоголь либо пока дно бутылки не увидит (или деньги не закончатся), либо пока не лишится сознания от алкогольной интоксикации. Нужно было выбираться из дому в поисках людей, которые могли занять денег или так же страдали от похмелья и нуждались в компании для соблюдения похмельного ритуала. Проще всего было не мучиться выбором, а позвонить тому, с кем он вчера пьянствовал, а по совместительству коллеге-бетонщику, с которым Гоменюк работал в одной бригаде.

Серега поклацал торчащей вместо клавиши ОК пластмасской, на дисплее желтая полоса нашла среди прочих надпись «Костян». Серега нажал на вызов, поднес телефон к уху и приятный женский голос сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети. Кому позвонить, кроме коллеги, Гоменюк не придумал и решил положиться на удачу, которая с утра его преследовала. Стал собираться.

В черных спортивных штанах с пристегнутым чехлом от мобильного телефона, не глаженой зато чистой серой футболке, в синих резиновых тапочках на босу ногу, шаркающей походкой человека страдающего диким похмельем, одиннадцатого августа 2007 года из подъезда панельной хрущевки заводского квартала города N вышел двадцатидвухлетний бетонщик третьего разряда Сергей Николаевич Гоменюк по прозвищу Щавель. В подростковом возрасте Серега был худым и сутулым, из-за чего получил в школе прозвище Щавлик. Кличка являлась забавным фонетическим симбиозом слов щуплый и чахлый. Однако к двадцати годам Щавлик немного возмужал, раздался в плечах, стал меньше ссутулиться, и постепенно кличка трансформировалась в ближайшее фонетически схожее слово – Щавель.

На улице был чудесный летний день, но Серега всего этого не видел. Его раздражало решительно все: и слепящее яркое солнце, и бойкое воробьиное чирикание, и довольные коты, вылизывающие себя возле подъезда. Не увидев во дворе ни одного подходящего для данной жизненной ситуации человека, Щавель направился в сторону трамвайной остановки. Рядом с остановкой в окружении лиственных деревьев стоял магазинный киоск, созданный из списанного морского контейнера. К нему прилагались большой кафешный зонт и прячущиеся в его тени три пластмассовых столика со стульями. Называлось сие место магазин и кафетерий «Поляна». Название было исключительно географическим. В период перестройки это место должно было застраиваться новым зданием: площадку успели выровнять, деревья вырубить, оградить забором с двух сторон, выкопать котлован под сортир и поставить над ним характерное деревянное сооружение. Но дальше этого стройка не пошла, сначала исчезла дверь сортира, потом весь сортир, а чуть позже и забор. А вот название «Поляна» не исчезло, осталось в народе, чем и воспользовался хозяин киоска. Каждое субботнее утро за столиками можно было найти как минимум одного человека, восстанавливающегося от вчерашнего праздника проводов рабочей недели. На это Серега Гоменюк и рассчитывал.

И снова удача улыбнулась Сереге. За столом сидел один-единственный человек – зато какой!!! Лушпа Григорий Константинович по кличке Гендальф Синий или просто Гендальф. Работал в том же цеху сварщиком, человек средне образованный, но добрый и интеллигентный, с дистиллировано пресным лицом. Кличку свою Григорий Константинович заработал за длинные немытые седые космы и любовь на старости лет накатить спиртного в любое время дня и ночи. Лушпа на кличку не обижался. Толкиена он не читал, происхождения её не знал, но ему в этом слове чудился сразу и рыцарь Айвенго, и виконт де Бражелон, и почему-то Емельян Пугачев. Хотя некоторые злые языки называли его еще Гендальфом Косоголовым из-за привычки сварщика держать голову наклоненной влево, будто он что-то внимательно рассматривает. Гендальфа никогда не видели пьяным в том скотском состоянии, что в народе называется «в дымину» или «в хлам», он просто всегда был каким-то поддатым. Его можно было видеть сразу в нескольких компаниях заводчан, исправно пропивающих аванс и получку, но именно он был тем человеком, который всех разведет по домам. А главное, он всегда помнил кому из собутыльников, дошедших до состояния беспамятства, принадлежали определенные вещи: сумки, шарфы, барсетки, кепки, даже значки и пуговицы, оторванные во время праздничных возлияний.

Читать дальше