Алексей Рыбин - Черные яйца

Надо же было такое говенное имя для себя придумать! Стадникова – она Стадникова и есть. Вечно все опошлит. Под кого бы она ни маскировалась, всегда выявляла свою зловредную суть. Выявит, изведет, всю душу вынет, а потом давай как ни в чем не бывало по телефону кудахтать. Похвалялась, гордилась собой, одновременно наводила вечерний макияж. Благо раньше семи вечера Стадникова обычно не просыпалась.

Надо, кстати, узнать, который час.

Леков – спасибо Замятину – неверной рукой снял телефонную трубку.

– К-который час? – спросил Леков у трубки.

– Три утра, – сказала трубка мужским голосом. – Как ты себя чувствуешь?

Только сейчас Леков понял НАСКОЛЬКО плохо он себя чувствует. Так и ответил трубке.

– Ты помнишь, – спросила трубка, – что с сегодняшнего дня мы договорились начать с тобой новую жизнь?

– Да, – лицемерно ответил Леков. Не иначе, Стадни-кова под мужика косит.

– Но для этого мне нужна твоя помощь, – гнула свое трубка.

– Это мне твоя помощь нужна, – сказал Леков таящейся Стадниковой. – Пивка бы.

– Никакого пивка, – зажлобилась трубка.

– Помру же, – привычно соврал Леков.

– Слушай меня, – голос в трубке посуровел. – Подними правую руку.

– Не могу, – жалобно отозвался Леков.

– Водки хочешь? – спросила трубка. Леков встрепенулся. Еще бы спросил пилота самолета, у которого не выходят шасси, хочет ли он благополучно приземлиться.

– Ты должен встать, – продолжала трубка.

Леков почувствовал себя коброй, перед которой сидит человек с дудочкой. Черт бы побрал тебя, Стадникова, с твоими издевательствами! Это каждый дурак знает, что кобра ничего не слышит. А реагирует на движения дудочки лишь потому, что этой самой дудочкой ее каждый божий день лупят по треугольной башке.

Извиваясь, расплетая кольца, Леков начал подниматься, раскачиваясь и тихо шипя.

– Молодец, – сказала трубка. – Теперь аккуратненько правой рукой назад. Осторожно, водки мало. Там полочка такая, на ней стопка. В стопке – водка.

Человеческий взгляд не успевает уследить за стремительным броском кобры. Трубка еще договаривала: «...одка» – как кобра нанесла удар. Пораженная стопка выпала из вялых пальцев.

Леков облегченно выдохнул. Откинулся назад. Снова нащупал трубку.

– Еще есть? Трубка ответила короткими гудками.

Суля положил трубку. Так, процесс пошел.

Из рок-клуба они с Митькой повезли пьяного Лекова прямо на дачу. Еще в машине, прежде чем тронуться с места, Сулим влил в Лекова полбутылки коньяка, после чего выдающийся рок-музыкант еще минут пять матерился, а потом вырубился окончательно.

По дороге пришлось сделать лишь одну остановку: спешно вытаскивать Лекова, чтобы не заблевал салон машины. После чего Сулим велел Митьке влить в певца оставшиеся полбутылки, чтобы угомонить. Остаток пути преодолели без приключений.

План действий у Сулима сложился еще по дороге. Дача находится в стороне от шоссе и от железной дороги. Оказавшись там впервые, да еще с жуткого похмелья, просто так дорогу к городу не найдешь. Да и не до города будет Лекову после пробуждения. Он лишь об опохмелке думать будет.

На даче они уложили Лекова на диван. Еще два часа ушло на «минирование местности» – на расстановку стопок с водкой, которые предстояло обнаружить Ваське.

Леков спал беспробудным сном. Сулим оглядел напоследок помещение. Должно сработать. Метод проверенный – постепенный выход из запоя: каждые три часа – по пятьдесят граммов. К вечеру похмелье сойдет на нет, клиент уснет, а еще через сутки с ним можно будет разговаривать.

Все вокруг плыло и кружилось. С утра наползли облака. Сделалось пасмурно. Временами снаружи начинал накрапывать мелкий дождь.

Леков уже не верил трубке. Все она врет. Он сам, сам найдет следующую стопку. А Стадниковой не жить. Что за издевательство, в самом деле. Позвонить в три утра и предложить пятьдесят граммов. Потом позвонить снова, в шесть, и опять заставлять разгадывать идиотские ребусы. Мол, по лестнице вниз – на этой лестнице Леков чуть шею себе не свернул – и там, мол, под нижней ступенькой очередная порция. Порция-то, положим, нашлась, а вот как себя чувствовал Леков с трех до шести, то есть, между первой и второй – о том лучше не вспоминать.

И снова из-под лестницы нужно было спешить назад – в страхе, что не услышит телефонного звонка. А потом ждать, ждать.

Леков перерыл все комнаты, заглянул даже под древний комод, пошарил рукой в хлопьях пыли. Стопки там не было. Не было ее и на кухне. И на веранде – там в полу подозрительная доска была, вроде выступала; Леков ее отодрал, срывая ногти, – пусто.