Алексей Рыбин - Черные яйца

Не дождалась Вера той поры, когда начал бывший ее возлюбленный зарабатывать деньги. Когда стал известным, популярным писателем, когда стали в его квартиру звонить и приходить люди именитые, знатные и богатые. Когда оделся он по-взрослому, стал носить хорошие костюмы и дорогие туфли, когда подстригся и купил себе машину – уже и близко Веры не было. Они несколько раз сталкивались в каких-то клубах, на концертах, которые Огурцов посещал теперь очень нечасто, сталкивались, кивали друг другу и расходились в разные стороны.

А ведь любовь была – ну, просто Шекспир. И тоже, вот, как сейчас с Глашей, – с первого взгляда.

Огурцов тяжело приподнялся на постели. Устал. Годы берут свое. Встал, подошел к окну.

– Ты что? – спросил Глаша. – Что-то не так?

– Все так. Просто думаю.

– О чем?

– Не могу сформулировать.

– Ну попробуй. Ты же писатель. Он услышал в голосе девушки иронию.

– Ну, писатель. А что в этом смешного?

– Да так. Инженер человеческих душ, да?

– Отчасти, – отчего-то начиная злиться, ответил Огурцов.

– Знаменитый...

– Не особенно. К сожалению.

– А чего ж так?

– Это сложный вопрос, – ответил Огурцов. – Там же все, как в любой отрасли шоу-бизнеса. В принципе, литература сейчас – тот же шоу-бизнес. Развивается по тем же законам. Раскрутка, реклама, промывание мозгов массового читателя. Поработали как следует, деньги вложили – вот, получайте новую звезду. Нового, так сказать, знаменитого писателя. Причем, в любом жанре. В детективе это заметно больше, в, если можно так выразиться, серьезной литературе – меньше, но суть одна.

– А чего ты сердишься-то, Саша?

– Я? И не думаю. Мне с тобой так хорошо, что я не могу сейчас сердиться, – соврал Огурцов. На самом деле он злился все больше и больше. Злость подпитывала сама себя, началась какая-то цепная реакция – он не понимал причину, вызвавшую мощную волну раздражения, и от этого непонимания все глубже и глубже погружался в бездонный омут агрессивной депрессии.

– Я же вижу, – сказала Глаша. – Вижу, что ты злишься.

– Ну, допустим, – ответил Огурцов.

– Ладно, перестань, Саша. Расскажи лучше, что ты пишешь сейчас?

– А откуда ты меня знаешь вообще?

– Ну, как это – «откуда»? Ты же бываешь в нашем клубе. Редко, но бываешь. И с друзьями. Друзья и говорят. И потом, я ведь слышу, о чем за столиками клиенты беседуют. А город наш, Питер, – он же маленький. Здесь почти всё про всех рано или поздно узнаешь. Книжки твои, между прочим, в магазинах продаются. А знакомые твои – большей частью алкоголики. Как пойдут за столиками трепаться, орать на весь зал – волей-неволей все окружающие в их беседу включаются.

– Ладно... Ты лучше о себе расскажи. Злость не проходила. Встретил, видите ли, женщину своей мечты и вместо того, чтобы предаваться нескончаемой радости, жить этими минутами – кто знает, когда их время закончится, – может быть, никогда, а может быть, уже завтра или сегодня, – вместо этого снова начинается самокопание, комплексы какие-то, размышления о смысле бытия и о месте его, Огурцова, в этом бытии. Может быть, болезнь какая-нибудь психическая развивается? Незаметненько так – подкралась и начинает подтачивать организм известного писателя. Что же – это даже стильно...

– О себе? А что мне о себе рассказывать? Работаю в «Зомби»...

– Это я уже понял.

– Сын у меня...

– Взрослый?

Глаша усмехнулась.

– Извини...

– Ничего, ничего. Я, наверное, выгляжу уже старушкой, если ты такие вопросы задаешь.

– Да нет, что ты...

– Семь лет. Папа наш где-то по стране рыщет...

– Что так? Бросил?

– Я его послала. Алкаш. Когда замуж за него шла – казался красавцем-мужчиной. Умницей. А потом – ни работы, ничего. Перестройка как раз случилась. Он и запил. Лег на диван – и лежит. Только пиво сосет и водку эту, из банок железных. Ну, полежал год, другой, третий... Начал вещи потихоньку продавать. Я его и послала. Квартира-то – моя. Иди, говорю, куда хочешь. Развелись, одним словом.

– Алименты хоть платит? – спросил Огурцов.

– Я и думать про него забыла – какие, к черту, алименты... Я же по судам не буду таскаться. Противно.

«Да. Ты и так можешь заработать», – подумал Огурцов и тут же назвал себя за эту мысль подонком.

– В общем, если честно, то как белка в колесе.

– А живешь... Одна?

– Хм... Ну, одна. Мне, знаешь, и с сыном проблем хватает. А мужика в дом... Что-то не хочется. После моего благоверного как-то, знаешь, не тянет больше замуж. Даже не замуж, а вообще – как-то одной спокойнее.