Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Ты вновь просыпаешься в Логане.

Это ужасный способ путешествовать. Я иду на те встречи, на которых не хочет появляться мой босс. Я записываю и делаю пометки. Я к вам вернусь.

Куда бы я ни приехал, я применяю свою формулу. Я сохраню секрет.

Это простая арифметика.

Выглядит, как условие задачи.

Если новенькая машина, произведённая моей компанией, покидает Чикаго и едет на запад со скоростью в 60 миль в час, и редуктор заднего моста заклинивает, и автомобиль разбивается, загорается, и все, кто находился внутри, сгорают заживо, должна ли моя компания начать отзыв модели для доработки? [2]Вы берёте количество выпущенных автомобилей (А) и умножаете на вероятность отказа от претензий (B), а затем умножаете результат на среднюю стоимость внесудебного разбирательства (С).

A на B на C равно X. Это сумма решения дела без возврата автомобиля на доработку.

Если X больше, чем стоимость возврата на доработку, мы возвращаем автомобиль, и все довольны.

Если X меньше, чем стоимость возврата на доработку, то возврата не будет.

Везде, где бы я не появился, меня ждёт сожжённый, скомканный кузов автомобиля. Я знаю, где все скелеты. Считайте это моей служебной тайной.

Время, проведённое в отелях, ресторанная еда. Везде, куда я бы ни пошёл, я завожу маленькие знакомства с людьми, которые сидят рядом со мной — от Логана до Крисси, а потом до Уиллоу Ран.

Я являюсь координатором кампании по отзыву автомобилей, и я говорю об этом своему соседу — одноразовому другу; на самом деле я строю карьеру в качестве посудомойки.

Ты вновь просыпаешься в О'Хейр.

Потом Тайлер начал вклеивать во всё пенисы. Обычно фотографии с близкого расстояния, или вагина размерами с Гранд-Каньон с эхом, четырёхэтажная и пульсирующая от кровяного давления — как раз в тот момент, когда Золушка танцует с её очаровательным принцем; и люди смотрят. Никто не жалуется. Они едят и пьют, но вечер магическим образом изменился. Люди чувствуют себя больными, или начинают плакать без всякой видимой причины. Пожалуй, только колибри могла бы засечь работу Тайлера.

Ты просыпаешься в JFK [3].

Я таю и переполняюсь чувствами в самый момент посадки, когда одно колесо глухо ударяется о посадочную полосу, но самолёт кренится на одну сторону и замирает в раздумьях — то ли выправиться, то ли упасть на бок. В этот момент ничего не происходит. Взгляни на звёзды, и ты ушёл. Ничто не имеет значения. Ни твой багаж. Ни твой запах изо рта. Окна затемнены снаружи, а сзади ревёт турбина. Кабина находится не там, где должна, под рёв турбин ты понимаешь, что никогда больше не предъявишь дорогущий счёт. Список вещей, которые стоят больше двадцати пяти долларов. У тебя никогда не будет другой причёски.

Глухой удар, и второе колесо касается бетонки. Стаккато сотни снимаемых ремней безопасности, и одноразовый друг, рядом с которым вы чуть не умерли, говорит: — Я надеюсь, встреча у вас пройдёт хорошо.

Да, я тоже.

Вот как долго длится этот миг. А жизнь продолжается.

И каким-то образом, случайно, Тайлер и я встретились.

Это было время отпусков.

Ты просыпаешься в LAX.

Снова.

Я встретил Тайлера, когда пошёл на нудистский пляж. Это был самый конец лета, и я заснул. Тайлер был голый и потный, весь в песке, с мокрыми и свисающими на лоб волосами.

Прежде чем мы встретились, Тайлер шлялся там довольно долго.

Тайлер взял несколько брёвен, прибитых к берегу, и оттащил их на пляж. Он уже воткнул во влажный песок полукругом брёвна таким образом, что они стояли рядом с небольшим промежутком в несколько дюймов; их верхушки располагались как раз на уровне глаз Тайлера. Там стояло четыре бревна, и когда я проснулся, я увидел, как Тайлер тащит по пляжу пятое. Тайлер вырыл ямку рядом с одним концом бревна, затем ухватился за другой конец и поднял бревно так, что бревно скользнуло в ямку и встало под небольшим углом.

Ты просыпаешься на пляже.

Мы были единственными людьми на пляже.

По песку Тайлер прочертил палкой прямую линию длиной в несколько футов. Затем он вернулся, чтобы поправить бревно, утоптав песок вокруг основания.

А я был единственным человеком, который за этим наблюдал.

Тайлер крикнул:

— Не знаешь, который час?

Я всегда ношу часы.

— Не знаешь, который час?

Я спросил, где?

— Прямо здесь, — сказал Тайлер. — Прямо сейчас.

Было 16:06.

Через некоторое время Тайлер сел по-турецки в тени стоящих брёвен. Тайлер сидел несколько минут, поднялся, искупался, напялил футболку и тренировочные, и собрался уходить. Я должен был спросить его.