Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Всё разрушилось.

Обезьяны-космонавты испарились. Всё сместилось: жир после отсасываний, армейские кровати, деньги, особенно деньги. За мной остались только сад и дом.

Тайлер говорит:

— Последнее, что нам осталось сделать, это твоё, как его, мученичество. Твоя эта самая Большая Смерть.

Только смерть не должна быть грустной и депрессивной, твоя будет радостной и вселяющей надежду.

Ох, Тайлер, я страдаю. Просто убей меня здесь.

— Вставай.

Убивай уже! Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня.

— В этом есть своё величие, — говорит Тайлер. — Представь это: ты на крыше самой высокой постройки в мире, постройка под контролем проекта «Разгром». Дым выкатывается из окон. Столы падают в толпы на улицах. Настоящая опера смерти, вот что ты получишь.

Нет, говорю. Ты достаточно меня попользовал.

— Если ты не присоединишься, мы пойдём к Марле.

Показывай дорогу, говорю.

— А теперь выгрёбывайся из кровати, — говорит Тайлер, — и приземляй гузно в грёбаную машину.

Так что Тайлер и я на вершине Паркер-Моррис билдинг с пистолетом, застрявшем в моём рту.

Наши последние десять минут.

Паркер-Моррис билдинг перестанет существовать через десять минут. Я знаю это, потому что Тайлер знает это.

Ствол пистолета упирается в заднюю стенку моей глотки, Тайлер говорит: — На самом деле мы не умираем.

Я ощупываю языком ствол, упирающийся в щёку, и говорю, Тайлер, ты думаешь о вампирах.

Наши последние восемь минут.

Пушка лишь на тот случай, если полицейские вертолёты доберутся быстрее.

Боже, это выглядит так, будто один человек стоит на крыше и держит пистолет в своём рту, но на самом деле Тайлер держит пушку, и это моя жизнь.

Вы берёте 98-процентную концентрированную дымящую азотную кислоту и добавляете три части серной кислоты.

У вас получился нитроглицерин.

Семь минут.

Смешайте нитроглицерин с опилками, и вы получите отличный пластит. Многие обезьяны-космонавты смешивают свой нитроглицерин с хлопком и добавляют в качестве сульфата горькую соль. Это тоже сработает. А некоторые обезьяны используют смесь парафина с нитроглицерином. Парафин никогда, ни разу у меня не срабатывал.

Четыре минуты.

Тайлер и я на краю крыши, пушка у меня во рту, и я неожиданно задумываюсь о том, насколько чист ствол.

Три минуты.

И тогда кто-то кричит.

— Подожди, — и это Марла, идущая к нам по крыше.

Марла идёт ко мне, потому что Тайлер ушёл. Бедняжка. Тайлер — моя галлюцинация, а не её. Тайлер исчез будто по мановению волшебной палочки. И теперь я всего лишь одинокий человек, держащий пистолет в своём рту.

— Мы шли за тобой, — кричит Марла, — все люди из групп поддержки. Ты не должен делать этого. Положи пистолет.

За Марлой все больные раком яичек, мозговые паразиты, люди с меланомой, туберкулёзники, они идут, тащатся, ковыляют, катятся на своих инвалидных колясках ко мне.

Они говорят:

— Подожди.

Их голоса приходят ко мне с холодным ветром, они говорят: — Остановись.

И:

— Мы можем помочь тебе.

— Дай нам помочь тебе.

По небу летят — хоп, хоп, хоп, — полицейские вертолёты.

Я ору, уходите! Уходите отсюда! Это здание взорвётся.

Марла кричит:

— Мы знаем.

Похоже, наступил момент богоявления.

Я не убиваю себя, кричу я. Я убиваю Тайлера.

Я — Жёсткий Диск Джо.

Я помню всё.

— Это не любовь или что-то в этом роде, — орёт Марла, — но, я думаю, что ты мне тоже нравишься.

Одна минута.

Марле нравится Тайлер.

— Нет, мне нравишься ты, — орёт Марла. — Я знаю разницу.

И ничего.

Ничего не взрывается.

Ствол пистолета упёрся в мою выжившую щёку, и я говорю, Тайлер, ты смешал нитроглицерин с парафином, да?

Парафин никогда не срабатывает.

Я должен сделать это.

Полицейские вертолёты.

Я жму на спусковой крючок.

В доме отца моего много обителей. Конечно, когда я нажал на спусковой крючок, я умер.

Лжец.

И Тайлер умер.

При полицейских вертолётах, грохочущих и летящих ко мне, при Марле и всех людях из групп поддержки, которые не могли спасти себя, с ними всеми, кто меня не уберёг, я должен был нажать на спусковой крючок.

Это было лучше, чем настоящая жизнь.

И твой один великолепный момент не длится целую вечность.

На небесах всё белое на белом.

Фальшивка.

На небесах всё тихо, все в туфлях на резиновой подошве.

Я могу спать на небесах.

Люди написали мне на небеса и рассказали мне то, что я помню. Что я их герой. Я поправлюсь.