Александр Шленский: Загон предубойного содержания

Право на счастье имеют все… Непонятно, кто и когда решил, что все непременно должны быть счастливы? Откуда взялась эта безумная идея о возможности всеобщего счастья? Какими тайными воровскими путями проникла она в герменевтический круг человека бренного? Разве в природе все счастливы? В ней счастливы лишь победители, да и то лишь в краткий миг победы…

Цивилизация делает естественный отбор противоестественным. Она заставляет страдать своих создателей, а вместе с ними и несчастных живых существ, ею порождённых и обделённых при рождении — детей с тяжелыми наследственными заболеваниями, рождённых больными родителями наперекор здравому смыслу, вечно дрожащих собачек-левреток, погребённых в собственной шерсти персидских котов, мучающихся соплями, колтунами и гноящимися ушами… всех прочих уродцев, выведенных исключительно для ублажения и потехи прямоходящих. Никакие технологии в мире, даже самые сложные и изощрённые, не способны заменить естественного отбора, ибо их конечной целью является не стремление к совершенству, а ублажение всех известных похотей порочной души и изыскание новых похотей для ещё более изощрённого ублажения. Чем дальше уходят прямоходящие по этому пути, тем большее их число превращается в вырожденцев, годных лишь на убой. Величественное, но гнилое со дня основания здание цивилизации, стоящее на фундаменте из порока, есть не что иное как загон предубойного содержания, в которым период выстоя никогда не известен заранее.

Убийство в природе — это кульминация в смертельной игре конкурентов по выживанию. Эта игра есть олицетворение главного таинства природы — естественного отбора. Эта игра, в которой оспаривается титул "Совершенный и Сильнейший", а ставкой является жизнь, делает убийство осмысленным, освящает его. Цивилизация заменила эту игру ритуалом жертвоприношения, когда чужая жизнь приносится в жертву высшим силам во искупление собственной жизни, мошеннически избавленной от повседневной смертельной борьбы за существование. По пришествии индустриальной эпохи был упразднён и этот жалкий ритуал. Остался лишь бездушный конвейер, на котором одни живые существа систематически умерщвляются для того, чтобы накормить их мёртвыми телами огромную массу других существ, исключивших себя из сурового и всеохватного процесса борьбы за существование и поставивших себя выше природы… Так вот в чём заключается первородный грех прямоходящих! Вот где источник вселенского порока! Порок возникает немедля, как только у живого существа остаётся лишнее время и лишние силы, которые не надо тратить на борьбу за жизнь. Как могло случиться, что пока я ходил на двух ногах, я этого не чувствовал и не понимал?

Прямоходящие избавили себя от необходимости постоянно доказывать в смертельной игре своё право отнимать жизнь у других существ, плоть которых они употребляют в пищу. Они невероятно размножились и заполонили всю планету, но природа им ничего не забыла и ничего не простила. В их искусственной регламентированной жизненной среде естественные удовольствия подменяются символами. Радость собственной победы в борьбе за жизнь подменяется созерцанием гладиаторских боёв, а в позднейшие времена — боксёрских и футбольных сражений, радость естественного совокупления заменяется порнографическим вожделением, радость от сильных и ловких движений собственного тела заменяется сидением обрюзгших задов на трибуне стадиона и на диване у телевизора и смакованием движений профессионалов, которым платят за то, чтобы дарить лишь намёк на радость движения неуклюжим уродам, проводящим большую часть жизни в положении сидя и лёжа…

Многочисленные законы и правила, нравственность и мораль ограничивают истинность в человеке — его животные начала — не давая им прорваться наружу. Люди невыносимо устают от бесконечных ограничений, от постоянной погони за ускользающими наслаждениями, от конкуренции, в которой нельзя наброситься и растерзать конкурента, от необходимости постоянно притворяться счастливыми и преуспевающими, чтобы не быть осмеянными и отвергнутыми. Их мир чувств разделён железной стеной, которой они отгородили себя от интимного и мощного ощущения принадлежности к своей стае, от первозданной звериной нежности, звериной ярости и звериного страха, которые только и придают жизни её настоящий смысл, связуя краткую жизнь с вечной природой. Страх и восторг животных всегда находится в настоящем, в то время как страх и восторг прямоходящих обращён в будущее, которое никогда не наступает. Что осталось им, оторванным от корней? Одинокое прозябание в каменных джунглях в мирное время и безжалостный взаимный убой во время войны…