Габриэль Витткоп: Смерть С.

Полицейские покидают больницу св. Георгия, не обменявшись ни словом. Разговор их утомляет, к делу они равнодушны, им неудобно в тесных костюмах, в которые, как вода, проникает муссон. Те, кто знает лишь одну из бесчисленных граней С., ту узкую полоску его поверхности, которую он жертвовал общественным приличиям, совершенно убеждены в том, что полиция найдет убийц. Полиция не разделяет этой уверенности, и никто не мог бы разделять ее долго, видя безымянный людской поток, движущийся в фарватере улиц. Возможно, под влиянием алкоголя или какого-нибудь наркотика, под влиянием голода, лихорадки или глупого желания похвастаться убийца или убийцы выдадут свою тайну. Но те, кто расследуют обстоятельства нападения, наталкиваются на стену молчания.

… у него была повреждена печень, и это не было бы столь опасно, если б убийца не повернул лезвие в ране. С. был срочно прооперирован. Он смог принять своих друзей, поскольку лежал в отдельной палате. Он сделал заявление полицейским, пришедшим допросить его. С. нарочно попросил не сообщать о случившемся никому в Европе, так как поначалу его состояние казалось удовлетворительным, но на четвертый день оно внезапно ухудшилось, и С. умер после двухдневной агонии…

Соната ре-мажор для скрипки и клавесина, композитор Жан-Мари Леклер. После возвращения из Голландии, где он встречался с Локателли, Леклер был убит около своего дома без видимой причины неизвестными лицами.

"Смерть: Моя ирония превосходит все прочие".

Комиссар Е. из бригады полиции нравов, комиссар H. из отдела по борьбе с наркотиками, комиссар R. из уголовного розыска обсуждают дело за закрытыми дверями, в маленьком кабинете, в котором воняет мочой и дезинфекцией. У каждого куча детей. Годовой зарплаты каждого едва хватило бы на хороший trench coat . M. уже предоставил важные сведения. М. умеет делать нужные подарки в нужное время. Осторожно! если у М. будут неприятности, они коснутся всех, они расползутся, как масляное пятно. Будут произведены расследования и разоблачения. Наказание будет строгим. Осторожно! Что касается С., то он замешан в деле о нравах, его поймали с мальчиком. Эти англичане всегда считали Индию своим борделем. Так что, если С. выздоровеет, ему будет лучше молчать. Только-только очнувшись от наркоза, он слепо подпишет заявление, которое ему подсунут.

С. припоминает, что он вроде бы что-то подписывал, но не может вспомнить, что же это было. Ему говорят, что накануне приходила полиция допрашивать его. Он не знает, что он им говорил. Это его беспокоит.

Никто никогда не узнает правду о происшедшем.

Итак, вот С., смертельно раненый, хочет, по всей видимости, выздороветь, живет еще три дня, затем еще два, уже в агонии, прежде чем умереть на рассвете шестого дня. Вот начало и конец короткого и долгого процесса, порога, перехода.

На четвертый день стремительно повышается температура. С. ощущает сильные боли в верхней части правого легкого, чувство удушья, он харкает кровью. Легочная эмболия. Пытаются поддержать сердечную деятельность соответствующими инъекциями, этим лечение ограничивается.

С. сильно исхудал. К его запаху свежевымытого человеческого тела вдруг примешивается другой запах, перешибает предыдущий, полностью забивает его, и это очень древний запах.

Смерть очень редко подкашивает свою жертву; чаще она сообщает ей свой запах, ложится на нее, обнимает, пьет ее дыхание, и всё это с ошарашивающей простотой.

С. спит в поту, в сновидениях. Образы, лица, голоса, пейзажи. Глубинные воды выбрасывают на поверхность сокровища и чудовищ, затем хаос упорядочивается в другую реальность, самую подлинную, ту, которую С. пытался удержать, и эта реальность предлагает С. новое убежище. С. более не страдает или страдает, но не отдает себе в этом отчета.

Он сидит в прозрачной роще из кокосовых деревьев, за которыми поднимается небесная лазурь. Он знает, что сейчас появится кто-то. Неизъяснимое счастье, неописуемое сладострастие души овладевают С., в то время как танцующей походкой равнодушно проходит мимо мужчина с бронзовой кожей, с поясом из цветов апельсина, ангел, дикарь, сошедший с полотна Гогена. Сон исчезает, но счастье…

Сны С. следуют лабиринтами, где иногда брезжит мистической отсвет зари. Он видит нечто огромное, жемчужного цвета, — море, серое, как небо, море, по которому плавают лодки, на лодках фонарики, млечный путь, и в каждой лодке сидит человек. И каждый из них — один, и каждый — одновременно лодка, фонарь и путник. Лодка; С. — тоже лодка, легкая, на веревке, которая то натягивается, то провисает, качаясь на волне. Наверное, это прилив, потому что лодка с каждым разом удаляется от берега, с каждым мгновением берег виден всё менее четко, он всё дальше, всё равнодушнее. Движение есть, хотя времени больше нет. С. забывает всё, что привязывало его к земле. Он плывет к водам смерти. Он — реликт, обломок, лежащий на больничной кровати.