Роман Коноплев - Евангелие от экстремиста

Обломавшись с институтом, я вернулся в Днестровск. Стояло сумасшедшее жаркое лето. Мы с приятелем бегали через поле, "по пересеченной местности". Приятеля звали Руслан. Позже он стал программистом и уехал в США, заколачивать бабло и расширять сознание при помощи ЛСД. Он даже побывал в Индии, а тогда, в 1990-м, сидя на берегу лимана, сообщил с видом синоптика, что над ГРЭС за последнюю неделю были дважды замечены летающие тарелки, забравшие на борт трех местных алкоголиков.

— Давай улетим с инопланетянами, если они сегодня прилетят, — предложил я.

— А как же родители? Они же меня ждуть будут, волноваться.

— Там нам будет уже не до них, полетели! — уламывал я его добрых полчаса.

Инопланетяне в эту ночь обошли Молдавскую ГРЭС стороной. Я, расстроенный, вернулся домой и до утра по пятисотому разу слушал "Резиновую Душу" — альбом легендарной группы Битлз. Через неделю я подал документы в Карагашское СПТУ?77. Кекс, принимавший документы, пятнадцать минут пропялившись на космических размеров грудь моей мамы, сообщил, что у меня очень высокий балл в аттестате, и я зачислен вне конкурса.

Учиться мне довелось с неплохими ребятами. Половина нашей группы и все остальные учащиеся СПТУ были молдаванами и по-русски говорили с большим трудом, поэтому учиться было весело. Из всех времяпровождений учащиеся СПТУ-77 больше всего на свете любили Ритмическую Гимнастику. В нашей аудитории до начала занятий работал старенький телевизор, и к нам набивалось пол-училища утомленных от отсутствия женского внимания будущих трактористов и автослесарей, чтоб, широко разинув рты, вытирая слюни и крепко сжимая лодыжки, жадно поглощать телодвижения полураздетых тёток, со знанием дела вращавших бедрами и широко улыбавшихся.

Несколько раз, когда рассекал по селу Слободзея на ГАЗ-53, велосипедисты, попадавшиеся мне на пути, были на волосок от гибели. Мой мастер по вождению и сопел, и пердел, и вытирал полотенцем пот со лба, но у меня ничего не получалось из глобальной идеи стать водителем грузовика. Ездил я на машине хуже всех, а за день до экзамена чуть не угробил автомобиль, вырвав крылом из земли забетонированные штанги, изображавшие бокс, при боковом заезде.

— Ты получишь права в день рождения. На 40 лет. — прохрипел мастер.

Через день я мистическим образом, без единой запинки, сдал госэкзамен по вождению и получил красный диплом водителя-автослесаря 4 разряда. Осенью я без проблем вне конкурса поступил в Одесский политех, на специальность «Автохозяйство», и, прослушав установочную сессию, понял, что не люблю автомобили так сильно, чтобы изучать их 5 лет своей жизни. Я устроился на Молдавскую ГРЭС в отдел, где главными были компьютеры. И еще. Этой осенью началась война.

В октябре 1991 года над Днестровском висело свинцово-серое небо, и из громкоговорителей в центре ревел, сводил с ума «Реквием» Моцарта. «Лакримоза». Через каждые два часа передавали последние сводки о потерях гвардейцев ПМР на Григориопольском, Дубоссарском направлении. Звучали имена населенных пунктов Кошница и Кочиеры. Там уже вовсю шла, хоть и локальная, но всё ж теперь уже совсем настоящая война, а в новостях ТВ Молдовы показывали крестьян, которым пуля пробила мешок кукурузы. Мы узнали из их выпусков новостей, что жители Приднестровья — сепаратисты, а молдаване, которые не воюют по ночам с армией ПМР — манкурты. То есть предатели народа, забывшие свои корни. В Кишиневе площадные ораторы изливали ненависть и злобу. Наивная чернь кричала "Чемодан-вокзал-Россия", и "Евреи, убирайтесь, утопим вас в русской крови". Злые люди никогда не выигрывают войн. Вскоре начались переговоры. А на предприятиях молодых ребят, отслуживших на Кавказе или в Афганистане, записывали в ополчение. Мне отказали, поскольку я нигде не служил, и, соответственно, "опыта участия в боевых действиях" не имел.

Одним из защитников Приднестровья стал мой друг Игорь Рычков. В школьные годы он в знак протеста повязывал пионерский галстук на колене. Его родители не понимали, и он переехал ко мне, чтоб никто не помешал ему уйти на войну. Перевез документы и личные вещи. Мы устаивали ему проводы четыре раза, каждую неделю. Прощались, и пели под гитару песни казака-Розенбаума.

А на следующий день Игоря возвращали обратно, и он дальше ждал нового начала серьезных боевых действий, когда он бы понадобился, что вскоре и произошло. Игорь жил у меня дома, и было нам довольно весело. В один из самых трогательных моментов моей жизни, когда 27-летняя днестровчанка надумала лишить меня девственности, мой друг Игорь, в самый что ни на есть момент прощания с юностью, влез в форточку. Ему показалось, что сломался замок. Позже ему пришлось жениться на сестре той самой днестровчанки, моей первой барышни.