Стюарт Хоум - 69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой

ЧЕЛОВЕК, больше не называвший себя Каллумом, приехал в Абердин с намерением закончить здесь свою жизнь. Он хотел умереть, но не от своей руки. Вот тут-то на сцене и появилась я. Он пожелал, чтобы я помогла ему разыграть его смерть, как в театре. Устроить психодраму. Когда я встретила Каллума, он сказал мне, что его зовут Алан.

Стоял холодный пасмурный день. Я проснулась поздно и отказалась от своего плана сходить на пляж. Я любила там бродить. Даже зимой. Даже ночью. Но не тогда, когда моросил дождь. Я отправилась на Юнион Стрит. Ничего лучшего мне и в голову не пришло. Магазины были забиты под завязку различными товарами, но все они вызывали у меня уныние. Книги. Пластинки. Абердинские торговцы отнюдь не потворствовали вкусам, подобным моим. Я возлагала надежды на лавчонки, торгующие секондхэндом, на заказы по почте, на подарки от друзей, на поездки в Эдинбург и Лондон. Положение могло быть гораздо хуже. Я могла бы жить в Данди, где плата за квартиру была дешевле, однако тамошний городской центр представлял собой настоящий кошмар для любителя прошвырнуться по магазинам. В Абердине было лучше: здесь был пляж, Юнион Стрит и нефтяные деньги. Если Брайтон был Сан-Франциско Южного Побережья, то Абердин можно было считать Лос-Анджелесом на Северном Море.

Тоскливое, невыразимо скучное время ланча в середине недели. Пабы были на удивление пусты. Я удачно воспользовалась этой ситуацией, чтобы избежать встречи с моими друзьями, и пошла в “Гриль”, очень традиционный бар. Я никогда раньше не бывала там, несмотря на то, что об этом месте ходили легенды. Пожилые мужчины, постоянные посетители “Гриля”, славились своей репутацией ненавистников пьющих женщин. Я слышала, что хозяева постоянно откладывали установку женского туалета. Это гарантировало завсегдатаям возможность наслаждаться преимущественно мужским окружением.

Я вошла внутрь, встреченная дюжиной враждебных взглядов. Алан поднял глаза от книги, помахал мне и сказал “добрый день”. Я подумала, что ослышалась, еще ведь не пробило 12.30, и тут мне пришло в голову, что он произнес мое имя. Анна Нун. Я не узнала Алана, но, судя по всему, он должен был знать меня. Я подошла и села рядом с ним. Он тут же поднялся и пошел купить мне выпивку. Я поглядела на книгу, которую он читал. “ Нежелательные знакомства для одиноких ”, новая поэзия от Найэлла Куина, Ника Мациаса и Ника Лэйта. Алан вернулся с джином для меня и очередной пинтой темного крепкого. Я попросила его прочитать мне свое любимое стихотворение из “ Нежелательных знакомств ”, и он продекламировал по памяти страницу оглавления.

Я разбавила джин тоником и поднесла стакан к губам. Перед моими глазами плавали сидевшие в баре старики. На их пустых лицах отражалась борьба за то, чтобы идти в ногу со временем. Город изменился. Его изменила нефть. Старики пили медленно, оберегая насколько только возможно свои пенсии и воспоминания. В старые добрые дни вещи казались совсем другими. Нефть перевернула их мир вверх тормашками. Цены на жилье зашкалили до умопомрачения. Их дети уехали прочь. Они не могли позволить себе жить в этом городе. Абердин изменился. Я не хотела говорить. И я не хотела, чтобы Алан говорил. У нас обоих был английский акцент. И ни один из нас не был вовлечен в эту возню с буровыми вышками. [1] Как отличается этот “приморский” город от воображаемого Энн Куин! Проза в этой первой главе и в самом конце идет на компромисс между Гертрудой Стайн и Самуэлем Беккетом. Избегая Эрнеста Хемингуэя, я вместо этого делаю крюк в сторону Энн Куин. Не любя Хемингуэя, я вместо этого делаю крюк в сторону Энн Куин. Избегая Стайн, я вместо этого делаю крюк в сторону Энн Куин. Не любя Стайн, я вместо этого делаю крюк в сторону Энн Куин. Чувствуя, что Беккет — слишком очевидная базисная точка, я вместо этого делаю крюк в сторону Энн Куин. Несмотря на продолжающиеся слухи о ренессансе Б.С.Джонсона, я чувствую, что было бы полезнее обратить наше внимание на Энн Куин.