Стюарт Хоум - 69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой

Свет в кухне был на последнем издыхании, лампочка нуждалась в замене, и как только она потухла, стало невозможно готовить. Поэтому Каллум и я прошли вверх по Юнион Грув к “Дежа Вю”. Это хозяйство было недавно переоборудовано из традиционного кафе в бистро. В результате цены увеличились вдвое. Я заказала тапас, а Каллум рыбное блюдо, и счет мы оплатили в складчину. Каллум хотел провести ночь в моей комнате, но я сказала ему, чтобы он даже не помышлял об этом, и разъяснила, как добраться до студенческой гостиницы. Как только я провалилась в сон, мне приснилось, что я была чревовещательской куклой, которой снилось, что она женщина. Я привожу мои сны как сны и это уже дело читателя — решать, сохраняю ли я здравый рассудок, когда сплю, или же эти кошмары есть ни что иное, как вымысел, и Афро-Кельтское социальное “тело” бодрствовало с самого начала.

Я ОСТАВИЛ Анну спать, поскольку она только мешала моему исследованию К.Л. Каллановской “ 69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой ”. Кроме того, меня сильно тянуло блевать от бесед, которые она вела со своим воображаемым другом по имени Аллан. Позвольте мне сказать вам, что не так-то просто быть чревовещательской куклой, и мое предназначение делать куннилингус каждой избалованной девушке из колледжа, испытывающей возбуждение от приставаний к неодушевленным объектам, действовало мне на нервы. В любом случае, я не смог бы заняться дома чем-то дельным. Небо было сплошь затянуто облаками, и даже электрическая лампочка в туалете перегорела. Я тщетно напрягал мои глаза, пытаясь читать без освещения.

Я залез в машину. Одна из подружек Анны по колледжу спала на заднем сиденье. Нэнси проснулась, когда я завел мотор. Она немедленно начала жаловаться, что ей надо написать эссе по “ Отцу и сыну ” Эдмунда Госсе. Я посочувствовал, книга была скучной. Много лет тому назад учитель английского, который на любительском поверхностном уровне занимался драмой, попытался заинтересовать этой работой класс толстых богатых детишек, заставив меня обсуждать ее с ним. Я всегда находил отчеты о детстве в автобиографиях чрезмерно депрессивными, поскольку дети имеют так мало контроля над своей жизнью. Я упомянул в качестве примера “ Травяную арену ” Джона Хили. Первые главы этой книги, где описывалось детство Хили и время, проведенное им в армии, совершенно утомительны. Затем повествование постепенно разрушалось. Вместо сюжета Хили предложил ряд схем, чье произвольное расположение напоминало нелинейную структуру, использованную Берроузом для “ Голого ланча ”. Нэнси не отвечала и даже не спрашивала меня, куда мы направляемся. Казалось, ей наплевать. Она не отреагировала и после того, как мы проехали через Калтс и Питеркалтер. Так что я просто продолжал говорить.

Когда издательство Faber & Faber подумало, что анти-нарративу Хили необходимо предисловие от Колина Маккэйба, это был настоящий позор. Введение было, очевидно, помещено туда ради читателей средней уровня, которым требовалось подтверждение, что автобиография этого пропойцы не угрожает их прекрасному вкусу. Построения Хили соответствовали им же описанным синдромам алкоголического помешательства. Сюжет с его спасением при помощи шахмат был в высшей степени дрянным (он использовал игру, чтобы избавиться от пристрастия к выпивке), а вот неожиданное перемещение в индийский ашрам было мастерским, не укладывающимся в привычные рамки, ходом. Во многом сюрреальным, напоминающим отчет Билла Драммонда о путешествии на поезде через Индию в “ Ежегодном репортаже из Маверикса, с Фестиваля Литературы и Кино ”, и развивающим железную логику сна. Драммонд вырывал каждую прочитанную им страницу из книги стихов Теда Хьюза, делал из этих стихов бумажные самолетики и пускал их из окна поезда.

Моя речь лилась, как вода из графина, мы промчались через Бэнчори к Эбойну. Я остановился за кладбищем, довольный тем, что дождь прекратился. Мы прошли вверх по лесной тропе и довольно легко нашли каменный круг Имидж Вуд. Он находился среди деревьев на краю поля. Очень близко от того места, где паслось стадо овец. Там было пять массивных камней. Трое стоят вплотную друг к другу. Два слегка разделены. Меня не слишком вдохновляло это место, хотя колебания по поводу того, считать ли этот круг оригиналом 3000-летней давности или же просто фальшивкой, установленной в 18 или 19 веках, вносили в моё восприятие элемент абсурда. Я сделал фотографию, на которой скрюченный ствол срубленного дерева напоминает ещё один камень. Мы ушли вскоре после этого, найдя Имидж Вуд в высшей степени лишенным амбиента.