Иван Аксенов - Готы

Зло и самоуверенно оглядывался по сторонам: как дурная собака, выискивающая — кого бы укусить. Смотрел на Белку — стояла справа и чуть впереди. Чувствовала его взгляд, поворачивалась и не понимала. Приближалась и спрашивала:

— Что случилось, что? С тобой — в порядке?

— Все нормально, — отвечал Благодатский. — В сортир хочу, пойду схожу. Скоро вернусь. Если этот съебет куда, — указывал на Неумержицкого, — оставайся лучше здесь, чтобы не искать потом друг друга.

— Хорошо, — кивала.

Дорогой к туалету — доставал сигарету, закуривал. Толкал плечом проходившего мимо гота и шел дальше — не оглядываясь и не извиняясь.

Возле туалетов находилось пространство, на котором готов оказывалось больше, чем возле сцены: пробирались там от сцены к барам, задерживались — встречая знакомых. Скоплялись, ожидая тех, кто в туалетах. Шумели. Благодатский скользил между них, цепляясь за щедро развешанные по телам металлические цепи и украшения. Чувствовал горячий запах пота, косметики и спиртного. Наконец — добирался до двери и проникал внутрь.

Там — вдоль стен тянулись две шеренги готов: с членами в руках — возле писсуаров, и — с косметикой: напротив линии широких зеркал. Умело орудуя различными средствами мейкапа — рисовали на влажной коже полоски, тени и узоры. Довольные, отходили на пару шагов назад и любовались результатами.

«Это они потому, что стремно так — дома накраситься, а потом в метро и автобусах ехать: чтобы не ржали, пальцами не тыкали, и менты с гопниками не приебывались… А после концерта можно и не смывать до дома: все равно темно и ни хуя не видно, чего ты там себе намалевал. Бля, вон тот вон гот — вылитый пацан из фильма «Ворон»: точно так же себе глаза и губы подвел. На хера? Не мог чего поинтереснее придумать или — хотя бы поимпровизировать на тему…» — так думал Благодатский тем временем, как — подходил к свободному писсуару, расстегивал молнию, приспускал трусы и доставал набухший и не опустившийся еще до конца после недавне-внезапной жесткой эрекции член. Шумно мочился, зажав зубами остаток сигареты и затягиваясь. Случайно взглядывал и обращал внимание на соседа слева: широкоплечий, пьяный, сильной желтой струей бил он в стену — практически не попадая в писсуар. Покачивался, и виднелся в углу его приоткрытого рта — комочек слюны. Благодатский отстранялся, чтобы не попасть под рикошетившие от кафеля стены желтые брызги и старался поскорее опорожнить мочевой пузырь. Справившись — выбрасывал окурок, мыл руки и уходил.

На выходе из туалета, едва успев сделать несколько шагов в направлении предсценного пространства — вдруг натыкался на неё.

Высокая, с копной взъерошенных черных волос, одетая в красную рубашку с черной юбкой и крупносеточными чулками, улыбалась она ему и протягивала руку. Была — одна. Говорила:

— Привет!

— Привет, — тихо отвечал Благодатский и брал её ладонь — своей: оказывалась влажной и холодной.

— Как тебе тут?

— Нормально…

Некоторое время смотрели друг на друга молча: вокруг них передвигались и перекрикивались сквозь шум музыки готы, толкали и задевали на ходу плечами и локтями.

— Скажи, ведь это ты разбил, ты? — спрашивала вдруг не прекращая улыбаться.

— Я, — соглашался Благодатский.

— Вот ведь сука, я так и знала, — но в голосе её не слышалось почему-то ни злобы, ни обиды. — Я тебя видела — в окно, как ты там по двору по нашему ходил — будто высматривал что-то…

— Ничего я не высматривал, — бурчал в ответ. — Гулял просто… А ты — почему трубку не брала, когда я звонил?

— Потому что — хотела, чтоб ты сам пришел! Мне интересно было: придешь ты, или нет. Значит, пришел, но не до конца, ладно… И окно мое расхуячил… Две ночи потом мерзли: не смогли сразу стекло вставить. Такой кошмар был…

— Извини, не знаю — что на меня нашло… — извинялся и не выпускал ее ладони. Забирала ладонь сама и говорила:

— Зато я — знаю! Заходи, если хочешь…

Быстро вдруг приближалась и целовала его — в щеку. Уходила.

Счастливый и мало понимавший значение произошедшего Благодатский возвращался к Белке. Думал: «И на хуя она мне — теперь, может — бросить её: позвать Неумержицкого и просто нажраться с ним вдвоем, а потом — рвануть к его девке. А там — еще бухнуть!.. Нет, Белку тоже кидать не стоит — интересно все-таки: как там и что. Почему она тогда — так себя вела? И как будет с такими пропорциями выглядеть без одежды, и как будет — сосать…» Не мог объяснить себе — почему уверен в том, что — будет сосать. Подходил к Белке, вставал рядом — скрестив на груди руки. Взглядывала на него, громко говорила: