Терри Сазерн - Чудо-христианин

— Билл всегда был человек настроения, — согласился Гай. — Всегда потакал своим сиюминутным желаниям. Он всегда был замешан в школьных интрижках — нет, нет, все было благопристойно…

Я хочу сказать — может, он таким образом хотел испробовать новую методику… Я абсолютно уверен, что Билл…

— Он просто вылил сырое яйцо в мой рот! — пронзительно вскрикнула Джинджер. — Да я даже не знала, что это было. И там вообще все было сумасшедшее — инструменты и все-все-все. Там была такая деревянная лопаточка…

— Шпатель? — подсказал Гай.

— Нет, не шпатель! Господи боже! Большое деревянное весло, около четырех футов в длину, которое лежало рядом с креслом.

— Но он его не использовал? — сказала Агнесс.

— Нет, но какого черта оно там лежало, я хотела бы знать? — возопила Джинджер.

— Может быть, Билл вернулся с рыбалки, — предположил Гранд, и тут же слегка закашлялся, как бы показывая несостоятельность своей догадки. — Меня это никогда не волновало, хотя в школе, я помню… Теннис — была любимая игра Билла, и сам он был неплохой игрок. Один из лучших в старших классах.

— Как ты не можешь понять — он абсолютно сумасшедший, — сказала Джинджер Хортон. — Там еще кое-что на кресле лежало — по-моему, пара щипцов для льда.

— Зажимы, я думаю, — произнес Гай.

— «Береженого бог бережет, да, мисс Хортон?» — сказал он мне, как настоящий маньяк, а потом добавил: «Я не хочу, чтобы вы это глотали!» — и бросил сырое яйцо мне в рот. А потом схватил свои чертовы инструменты и побежал по комнате, а потом вон из комнаты, при этом крича во всю глотку!

— Может быть, он звал скорую? — спросил Гай. — Насколько мне известно, в медицине это случается часто.

— А что он говорил, выходя из комнаты, Джинджер? — спросила Агнесс.

— Говорил? Он ничего не говорил. Он просто орал. «Ааааааа! Аааааааа! Аааааааа!» — вот так это звучало.

— Как необычно, — сказала Агнесс.

— Что он говорил? — спросила Эстер у Агнесс.

— «Ааааааа, аааааа», — тихонько ответила Агнесс.

— На Билла непохоже, — сказал Гай, покачав головой. — Он мог таким образом вызывать скорую, это единственное, что я могу предположить.

— Но секретарь мог тебе объяснить, что все это значит, дорогая, — сказала Агнесс.

— Не было там секретаря, вот что я вам скажу! — воскликнула Джинджер Хортон. — Да там вообще, кроме него самого, никого не было. Только его чудовищные инструменты. И кресло было тоже очень странное! Да мне повезло, что я вообще живая оттуда выбралась!

— Она проглотила яйцо? — спросила Эстер.

— Эстер, ради бога!

— Что это было? — спросил Гранд, как будто не расслышав.

— Эстер хотела узнать, проглотила ли Джинджер яйцо, — сказала Агнесс.

— Конечно, нет! — сказала Джинджер. — Я его выплюнула. Не сразу, конечно, сначала я долго приходила в себя. «Я не хочу, чтоб вы это глотали!» — сказал он, когда бросил мне в рот яйцо, как маньяк, и я там сидела в полном шоке, пока он бегал по комнате и орал как сумасшедший!

— Может, это было не яйцо, — предположила Эстер.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Джинджер, выходя из себя. — Я же пробовала его на вкус, к тому же что-то желтое упало мне на платье!

— А ты потом написала заявление в соответствующую инстанцию? — спросила Агнесс.

— Господи боже, Агнесс, я пошла прямо в полицейский участок. А его не смогли найти. Исчез бесследно. Сумасшедший!

— Билл Торндайк совсем не дурак, — спокойно сказал Гранд. — Я в этом уверен.

— Но почему он вот так пропал, Гай? — спросила Агнесс.

— Он мог переехать вместе со своим офисом в другую часть города, — объяснил Гай. — Или вообще уехать из города. Я помню, Биллу очень нравилось западное побережье. Вот так. Он был без ума от Калифорнии! Ездил туда при первой же возможности.

— Нет. Его вообще нет в этой стране, — уверенно сказала Джинджер Хортон. — След потерян.

— Только не говорите мне, что Билл все бросил, — сказал Гай в размышлении. — Все бросил и уехал на Бермуды или еще куда. — Он понимающе усмехнулся. — Хотя меня все это не удивляет. Билл всегда был без ума от рыбалки. Рыбалка и теннис — в этом весь Билл.

— Ты не можешь просто так уйти, Гай, — сердито сказала Агнесс этому мальчишке, который встал, собираясь уходить. — Не можешь!

— Могу и должен, моя дорогая, — пояснил Гай, целуя обеих тетушек. — Течение, движение, рост, перемены — это четыре великих принципа жизни. Будем держать темп, пока можем.

перемены — это четыре великих принципа жизни. Будем держать темп, пока можем.