Стив Айлетт - Атом

— Хочешь услышать остальное?

— Не кури здесь, — говорит Мэдди. — Плохо для патронов.

— Над чем работаешь?

Мэдди поднимает жестяной футбольный мяч из контурного манипулятора. — Синдикатная бомба. Выдирает подтекст из любого положения, где её дёрнут. Лишает происходящее смысла примерно на три часа.

— Надо её пускать издали.

— Нет, не надо, если возьмёшь с собой вот это. — Она протягивает руку, кулак сжат.

— И что это?

Она разжимает кулак, ладонью вверх — там ничего нет.

— Ничего нет, солнышко.

— Просто при условии, что ты знаешь.

Они выходят в гостиную, где Тэффи стряпает обоим заморозку. Мэдди у открытого окна, её волосы развеваются, как дым. Тэффи протягивает ей стакан и просто разглядывает её, её аура пульсирует, как северный ветер.

— Склонись, и я возбуждён, детка. Одно слово — и я исцелён.

Она его не слышит. Она впилась взглядом в ночь. Крошечные выстрелы, как петарды, эхом отдаются с другой стороны Треугольника.

— Люблю этот город. Столько пуль между людьми — как в игре «соедини точки», знаешь? Всё связано друг с другом свинцом.

— Напомни только, почему это — добродетель, солнышко.

— Потому что когда столько людей сообща делают одно и то же, можно резко дёрнуть, как смыв в туалете, и вернуться к тому, что действительно важно.

— Типа того.

— Иди сюда.

Полуэгоистичный «Убедитель» Нады Нека — ранняя импульсная сетка, модифицированная из чешской «М61». Он забирает пробу его намерения через руко-ять и помещает её в сердце каждой вылетающей пульки в форме концентрированной этерической молекулы. В эпоху раннего восторга от огня-по-проводам этот метод воспринимали как более прямой способ самовыражения. «Разрешите войти?» — думает он, спуская курок, и дверь в офис Атома разлетается вдребезги.

Единственный звук в темноте — бульканье воды. Четыре капюшона вошли в шквал наклонных шляп и осмотрительно промедлили секунду. — В комнате отрицательно, Нек, — предупреждает Минитмен. — Что-то не так.

— Не нравица мне звучок, как они булькают, — говорит Бычье Сердце, и комната взрывается крикам и звоном летящего стекла. Минитмен палит во тьму напропалую, пламя из ствола подсвечивает его панику и вер тящийся, смутный силуэт Бычьего Сердца, что-то вцепилось ему в лицо. Фигуры танцуют в стробоскопе выстрелов, как рейверы в аду. Всё размыто, голоса выражают то, что не видно, не распознается обладателями голосов.

Потом разлетается окно, и реальность словно начинает вытекать, сортируясь в воздухе. Нада Нек подходит и смотрит вниз на тротуар. Там Бычье Сердце, содержимое его черепа переместилось на бетон, и рядом бьётся жирная рыба размером с руку качка.

Часом позже телефон Атома загорается.

— Это автоответчик Тэффи Атома — после гудка положите трубку. Не надо оставлять сообщение и звонить мне больше не надо.

— Эй, Атом. Твоя рыба у нас. Слышал меня, Атом? У нас Джед Хельмс. Скажи пару слов, Джед.

— Атом, у них тут классно! Есть бассейн, полный улёт! Ребята знают толк в жизни!

— Эдди Термидор предлагает обмен. Мы отдаём тебе рыбу, ты отдаёшь нам мозг. Или твоему маленькому другу-мутанту придётся ой как невесело.

— Мистер Атом, это Кэндимен, вы встречались с моими партнёрами. Я хотел бы откровенно обсудить вопрос, к нашей обоюдной выгоде. Мой буквальный номер под шестью. Буду ждать, сэр. Приятного вечера.

— Не будь глупцом. Ты же играешь в команде? Используй голову, пока с неё не содрали кожу, Атом. Ну что, я тебя ещё не убедил?

— Давай-давай, сэр. Нужно терпение, чтобы оценить неправильный ответ. Хоть я и наделён сей добродетелью, но нет времени в ней упражняться. Я бы дал трубку мистеру Турову, но когда он раздражён, его голос похож на тон 2600 герц1 и чёрт знает что творит со связью. Будем надеяться на качество, которого мы оба придерживаемся. Жду твоего звонка.

— Да что с тобой? Ты что, не понимаешь, что Термидор бросит тебя под мост? Тебе безразлично, если последнее, что ты увидишь — пузырящуюся кровавую пену на траве? Ты сукин сын, ты сдохнешь с полным комплектом в спине. Ты попал по полной программе.

— Сэр, ты меня разочаровываешь. Это дело продвигается без нас, и твоя неотзывчивость слишком похожа на кусок картона, которым без всякой гордости представляют себя истории. Сожаление — самая главная граница. Делай ход, сэр, или кому-нибудь придётся искать слепки твоих зубов.

— Надеюсь, ты гордишься собой. Мистер Термидор приглашает тебя в свою жизнь, а ты умничаешь. Банда одного человека. Ну, такой парень, как ты, имеет право на выбор, но ты не настолько крут, чтобы им воспользоваться. Напрягись — твоя лошадка едет в ад.