Билл Драммонд: Дурная мудрость

Вернемся к моим аналогиям с «Питером Пэном»: если Z – это Пэн, то Трейси тогда – фея Починка. Может быть, Трейси и Z никогда и не были любовниками в прямом смысле слова, но они любят друг друга без памяти. Они столько раз портили личную жизнь друг другу, но и предоставляли друг другу «жилетку», в которую можно как следует выплакаться. Им нравится начинать жить заново. Им обоим.

И все-таки, почему Трейси?

Она заметила Гимпо. Мы с Биллом укрылись за креслом, прикинувшись шлангами. Представьте себе изголодавшуюся по сексу самку питбуля, готовую изнасиловать всех и вся, распаленную самку тасманийского дьявола; добавьте сцены из самого грязного порно, если смотреть его на ускоренном воспроизведении; подбросьте горячие эпизоды из ядерной секс-войны и стадо беснующихся индюшек, что сбежали с индюшачьей фермы «Bernard Matthews» накануне Рождества – в общем, примерно так это все и смотрелось. Она набросилась на него, и у Гимпо, который бессвязно бормотал что-то про Элвиса и отчаянный шаг ради всего человечества, не было никаких шансов. Мы дождались, пока она не добилась хорошего ритма с нарастанием жара, и храбро высунулись из-за кресла.

– Трейси, – сказал Билл таким будничным тоном, – нам нужно два миллиона долларов – мы собираемся спасти мир.

Не отрывая рта от кровавых ошметков многострадального члена Гимпо, эта термоядерная минетчица выкрикнула, как в бреду:

– Ну, так возьмите, раз надо! Они в холодильнике. – Она сосала его бедный член, кусала, жевала, рвала зубами – это было ужасно. – И убирайтесь отсюда нах…!

Возражать мы не стали.

Потому что Трейси, хотя она никогда не любила Элвиса, сразу поверила в наш великий крестовый поход.

Нет, нет, нет – еще раньше. Я только что вспомнил. С чего надо начать. Когда «Voice of the Beehive» были в Австралии на гастролях (кстати, насколько я знаю, их там приняли на ура), Трейси с сестрой Мелиссой познакомились с одной странной теткой, которая продала им крылышки и волшебные палочки. Так Трейси с Мелиссой сделались феями. Из «Питера Пэна» я знаю, что феи бывают разные: либо коварные злые обманщицы, либо добрые, честные, славные маленькие волшебницы. Причем, нету фей только злых или только добрых. В каждой из них сочетаются эти две крайности. И в этом смысле Трейси – идеальная фея.

Я открыл здоровенный хромированный холодильник. Он был забит под завязку: несколько сотен бутылок водки, гниющие гамбургеры и пачки американских долларов. Я быстро прикинул на глаз – ровно два миллиона. Хороший знак. Я сгреб все деньги в докторский чемоданчик Билла. И водку тоже – ну, сколько влезло.

– Гимпо заберем позже, – сказал я Биллу. Я себя чувствовал прямо агентом 007 с неудержимой денежной эрекцией. – Пойдем… она все равно его не отпустит, пока не выжмет до капли. В общем, нашему жеребцу предстоит потрудиться!

Мы окопались в ближайшем баре и стали ждать.

Трейси вызвалась сделать икону Элвиса. Она, вообще рукодельница. Классно делает всякие штуки. Я не знал, что она там придумала. Она пригласила нас с Z к себе в гости, где я вежливо, но непреклонно отказался попробовать какой-то зловещего вида, ядовито розовый коктейль на базе водки, в тон. розовому халатику Трейси. Я сбегал в ближайшую лавку и купил себе бутылку «Jacob's Creek». Z пил одну водку, не разбавляя. Нам было велено смотреть видео, «Капитана Крюка», и есть шоколадный торт, который она испекла ко дню рождения папы. (Кстати сказать, ее папа, который живет в Лос-Анджелесе, ни разу в жизни не пробовал этого «день-рожденского» торта. Мало того, что не пробовал – он его даже в глаза не видел. Но каждый год на день рождения папы Трейси печет шоколадный торт, папин любимый, и скармливает друзьям.) Мы с Z даже не слушали, что она там говорит насчет неизвестных альбомов ХТС – мы были полностью поглощены «Капитаном Крюком», и каждый из нас очень надеялся, что другой не заметит его скупых мужских слез. Фильм для плохих отцов.

Еще раз двадцать по пиву. На нас постепенно нисходит блаженное отупение. И вот, наконец, появляется Гимпо. Вернее, его изодранная тень. На его искаженном лице – смесь совершенно несопоставимых эмоций: блаженство и ужас, томление и ненависть, вожделение и презрение.

– Кажется, я влюбился, – выпалил он с порога. – Это было ужасно: грязь, ослы, кровь, какие-то искры, пирожки с ягодами, в общем, все. Мы собираемся пожениться.

Билл сразу взял управление на себя.

– Это просто лекарства, Гимп, – сказал он, запустив руку в свой черный докторский чемоданчик. – Как врач тебе говорю. И мне можно верить. – Он подготовил зловещего вида шприц и воткнул его со всей дури в левую ягодицу Гимпо, прямо через штаны.