Ганс-Гюнтер Хайден - Фальшивые друзья

— Думаешь, этого было бы достаточно? Без сапог они могли бы доплыть? А ледяная вода?

— Нечего было им лезть в воду!

— Спасательных шлюпок или лодок не было, что ли?

Вопросы так и сыпались один за другим. Бонзак взял на себя роль председателя собрания:

— Что будем делать?

— Скандал, на весь мир скандалище!

Я сидел, соблюдая внешнее спокойствие, думал: «Почему бы мне не остаться с этими ребятами? Почему мне в конце недели, когда пятница идет к концу, кое-кто предлагает расправляться с красными и прочими «недовольными»? Делай для себя выводы! Если раз совершил ошибку, не вечно же за нее расплачиваться».

Вилли взял слово:

— А вот последние батальонные новости. С сегодняшнего дня у нас в казарме появился новый деятель. Это адвокат Фенкляйн, защитник Аксена.

— Что ему здесь надо? Будет вести допросы?

— Ребята, тихо! Фенкляйн — майор бундесвера, его назначили заместителем командира батальона. На время обучения офицеров запаса.

— Что-что? Он хочет защищать Аксена? Пусть только попробует! — Сандерс из третьей роты вошел в раж. — Это не защита, это укрывательство виновных!

— Парни, предлагаю поставить в известность об этом деле средства массовой информации. Замять скандал им не удастся.

— Как, Петер, поможешь нам сформулировать заявление? — спросил Вилли. — Ты хорошо владеешь пером.

— Я?

— Конечно, ты же закончил гимназию, учился в институте. Сами мы долго проваландаемся с формулировками, а тебе ничего не стоит.

Итак, мне на долю выпало выступить сочинителем листовок ОДС. Для кого? Для Вилли? Пожалуй, для него я постарался бы. Он же помог тогда мне выбраться из лап полицейских.

— Ладно. Но сделаю это только для тебя лично, — сказал я ему.

— Принято, — засмеялся он.

Два часа я пропотел над сочинением. Через два часа текст был готов. «Мясо для пушек» — гласил заголовок. Внизу, под статьей, ребята поставили подписи. Я тоже подписал статью.

Дверь камеры открывается.

— Вас вызывают на срочный телефонный разговор. Пройдите вперед.

— Кто там еще?

— Не имею ни малейшего представления. Мне приказано доставить вас к телефону.

Может быть, Анна? Конечно, это Анна. Кто еще, кроме нее, мог бы позвонить сюда?! Начальник передает мне трубку:

— Говорите побыстрей, не занимайте линию долго. У нас много срочных переговоров.

Я весь горю, как в огне.

— Анна?

— К сожалению, старик, это не Анна, — слышу голос Вилли. — Но я хотел бы переброситься с тобой парой слов. Ты не ответил на мое письмо.

— Ну и что? Я ведь не обязан отвечать всем, кто мне пишет.

— Старик, не делай глупостей. Мы поможем тебе выкарабкаться. Слушай внимательно: завтра после обеда я зайду к тебе с защитником, и мы сможем все спокойно обговорить.

— Нет, мне адвокатов не надо!

— Не будь дураком!

— По-твоему, я дурак?

— А кто же? Ты все время нам мешаешь. Мешаешь даже помочь тебе. Впрочем, я сам знаю, что делать. Будь здоров! — Вилли повесил трубку.

— Разговор у вас действительно получился короткий, — говорит начальник и приказывает: — Проводите арестованного в камеру.

В пятницу, 4 февраля, должны были начаться «учения» неонацистов группы Винтерфельда, и мы с Йоргом хотели воспользоваться случаем, чтобы удрать. Все было запланировано. Я написал письмо Анне и бросил его в почтовый ящик. Все объяснил ей в своем послании.

После окончания рабочего дня Йорг должен был заехать за мной. Мы вместе отправились бы в Эльберфельд, на вокзал, как это не раз уже бывало. Йорг и я подготовили анонимное письмо. Один экземпляр для газеты «Генеральанцайгер» и один для полиции. Я должен был передать экземпляр в газету, Йорг — в полицию. В письме было подробно описано, где и когда проводит свои «занятия» Винтерфельд. Сам Винтерфельд с пятницы занимался «военной подготовкой». Парни из других казарм, расположенных поблизости, должны были после окончания службы незаметно собраться в условленном месте. Раньше 17.00 Винтерфельд вряд ли обратил бы внимание на то, что ни меня, ни Йорга на его «военной подготовке» нет. А по нашему плану полиция к тому времени уже должна была вмешаться в делишки, проводимые винтерфельдовскими ребятами.

— На кой дьявол оповещать полицию и газеты? — спросил я у Йорга. — Смылись бы по-тихому, и баста.

Йорг засмеялся:

— Петер, ты наивный человек. Винтерфельдовские парни пострашнее полиции. Если они узнают о наших планах, нам конец — и тебе, и мне. Вот почему надо сразу поставить их под удар. Выйдет — хорошо, не выйдет — очень жаль. Как главные свидетели, мы имеем козыри в руках. Национал-социалистское движение живет! Мы его ячейка. Развалим организацию, в которую входили раньше. Наш мотив — раскаяние! А газетные сообщения используем как прикрытие против Винтерфельда и его парней. Понял? Бросив письма в почтовый ящик, мы уедем на попутных машинах в Пассау. Там у меня есть местечко, где можно переждать какое-то время, а потом отправимся в полной безопасности в Австрию.