Чарльз Буковски: Вспышка молнии за горой (The Flash of Lightning Behind the Mountain)

Дни напролет – льет.

У меня – девять кошек,

Они от дождя звереют,

А потом я зверею от них.

В полчетвертого ночи один кошак

Стал скрестись и проситься за дверь.

Ливень – ливмя, а ему охота за дверь!

Ну, выпускаю за дверь,

После снова ложусь спать.

В четыре утра киса,

Спавшая в ванной,

Огласила квартиру мявом.

Пять минут я с ней просидел – успокаивал, утешал -

И снова поплелся спать.

В пять зашуршал еще один кот -

Всунулся в шкаф, нашел там

Пакет с кормом,

Сбросил его на пол

И отчаянно драл когтями.

Я подхватил его. Вынес за дверь.

Снова залез в постель – сон больше не шел.

А в восемь утра я открыл дверь и окно,

Чтоб гулявшие кошки могли вернуться,

А остальные – сходить погулять.

До десяти я проспал, а в десять поднялся

И покормил своих кошек девятерых.

Пора отправляться на скачки,

Как каждый день.

Я стоял у окна, глядел

На льющийся дождь.

До ипподрома – миль двадцать езды по шоссе,

По району, который опасен для белых -

А может, для черных тоже.

Я чувствовал – я недоспал,

И решил вернуться в постель.

Так и сделал. Заснул мгновенно -

И сон увидел.

Мне приснилось, что я – там,

На ипподроме,

У окошка ставок, свои номера называю.

Дождь лил ливмя.

Я был на ипподроме.

Я делал и делал ставки, даже выиграл несколько раз -

Но не видел ни лошадей, ни жокеев, ни скачек.

Потом я проснулся.

Дождь по-прежнему лил.

Моя жена (она страдала бессонницей)

Мирно спала рядом.

На кровати дремали четыре кошки,

Пятая – на полу.

Все мы не высыпались!

Я посмотрел на часы – половина первого,

Поздно ехать на скачки.

Я обернулся вправо. Высунулся в окно.

Дождь по-прежнему лил – бессердечный,

Манящий, сволочной, вульгарный, бесконечный,

Прекрасный.

Дождь. Снова дождь. Снова дождь, дождь и снова дождь.

Пару мгновений спустя я вновь уже спал, и мир

Без меня

Обходился прекрасно!

The Would-be Horseplayer

Я стоял на подмостках,

Готовый начать читать,

Когда поднялся ко мне Ричард Никсон

(Ну, может, его двойник),

С этой его всем известной

Улыбочкой приторной.

Он подошел ко мне, протянул руку

И, прежде чем я успел хоть что-то понять,

Пожал мою.

«Что он творит?» – я подумал.

Я уже собирался

Сказать ему пару ласковых,

Но не успел -

Так стремительно он испарился,

И видел я только

Бьющий в глаза свет юпитеров

И публику – она

Сидела и ждала.

Когда я потянулся налить себе

Водочки из графина,

Рука у меня тряслась.

В голове мелькнуло – наверно,

Это чтение я устраиваю в аду.

Точно – В АДУ: я залпом махнул стакан,

Но водка в нем – совершенно неясно, как -

Обернулась водою.

И тогда я начал читать:

«Печальным реял я туманом…»

Вордсворт?!

The Night Richard Nixon Shook my Hand

Нет ничего хуже

Безнадежно бездарных

Юмористов.

От юмористов талантливых их отличают

Энергия, бьющая мощным ключом,

И отсутствие

Сомнений в своей одаренности.

На наше счастье,

Мы редко

Таких встречаем -

Разве что

Иногда

На маленьких вечеринках

Или

В дешевых

Кафе.

Не надо идти прямиком

К чертям,

Чтоб побывать в аду…

Посмотреть

На такого вот юмориста,

Послушать

Его шутки -

И в целом

Картина

Ясна.

Есть, похоже, в профессии этой

Древний и вечный

Закон:

Чем меньше

В артисте Таланта,

Тем более он

В талантах своих

Уверен.

Pretenders

Любил говорить мой отец:

«Кто рано встает,

Тому Бог подает».

В доме у нас в восемь вечера свет уже выключался,

А на рассвете будили нас

Ароматы кофе, яичницы

И жареного бекона.

Отец мой следовал этому правилу

Всю свою жизнь – и умер

Еще молодым и бедным:

Не подал Бог.

Я сделал выводы. Забил на его советы

И принялся

Вставать и ложиться как можно позже.

Ну, что сказать – не то, чтоб я стал

Правителем мира, зато сумел избежать

Массы утренних пробок,

Проскочить мимо многих

Примитивных капканов

И повстречаться со странными,

Удивительными людьми,

Среди прочих -

С самим собой,

Человеком,

Которого мой отец

Так никогда

И не узнал.

Throwing Away the Alarm Clock

Когда собаки воют под дождем,

Жизнь становится ненужной,