Уэлш Ирвин: Сборная солянка (Reheated Cabbage)

– Когда мой дрын шурует в них, они сразу чуют, понеслась за всю фигню, держись крепче! Пока мой верный друг вбивает ее жопу в матрас, хер там она заскучает и начнет считать трещины в потолке! Но Карл однажды сказал: у меня есть золотое правило, что девка должна получить минимум два клиторальных и два вагинальных оргазма на нос, прежде чем я, так сказать, угощу ее спущенкой. Я последовал его совету, и Тощий Лоусон преобразился: никакой жареной картошки и пива кружками, говножрачка в прошлом. И дела идут на лад. Я стал большим спецом по молоденьким, и вот он я, заправляю таким же девкам, что и в восьмидесятых, когда развозил сок! По случаю ваял с ними зачетную порнушку, туда-сюда, все дела. Прикинь? Вот когда в натуре приходится следить за фигурой. Слышал, актеры говорят, что камера добавляет весу? Так и есть. Так что, как только начинаешь весь этот рок-н-ролл на экране, это серьезный повод воздержаться от излишеств. Да хрен там: жрачка – еще не самый смак в жизни.

Девушка, официантка: Лоусон пялился и лапал ее с непристойной похотливостью, не переставая нести вздор. Словно она не понимает ни слова из его речей. Или, что вероятнее, она такая же развратница, как и он. Струйка пота скользнула по ее медовой коже со стройной шейки в вырез платья. Грех. Везде вокруг.

“Нельзя сдаваться. Никогда не сдавайся! Не дай Сатане овладеть тобой!”

Они свернули с автострады на боковую дорогу, погруженную во тьму, и вскоре затормозили на автостоянке. Машины парковались на широкой площадке вокруг фургона, который распахнулся, явив миру акустическую систему с диджейской будкой. Блэк предположил, что там установлен генератор, потому что едва они вылезли из машины, яркие стробоскопы, установленные по краям фургона, включились, колонки загрохотали, как древний водопровод, и в ночь полился зловещий транс. Казалось, что музыка сотрясает пальмы и эвкалипты вокруг, но здесь виноват был скорее поднявшийся ветер. Какие-то молодые люди на клочке утоптанной земли пытались натянуть на алюминиевые стойки заплесневелые тенты. Площадку, явно не впервые принимающую гостей, окружали зеленые стены растительности, а за ними вдалеке Блэк видел огни магистрали. Вскоре веселье было в разгаре. Развязные юноши с женственными, подловатыми улыбками танцевали со стандартно привлекательными девушками.

Блэк огляделся в вязкой тьме. Значит, это и есть Эверглейдс. Место казалось диким и опасным. Гулкий ритм наполнял атмосферу, словно сама ночь следит за ними, окружает эту толпу танцующих, извивающихся дьяволопоклонников. Жаркий воздух был пропитан пороком.

“Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие…”

У внедорожника Карл Эварт что-то делал с электрическим чайником, наверное, чай или кофе заваривал! Блэк поймал взгляд бывшего ученика, и они обменялись резкими, напряженными кивками. Альберт оглянулся и заметил Хелену, которая в одиночестве оперлась о капот. Он пошел к ней.

– Вы как? – спросила она.

– Да ничего, хотя прежде ни с чем подобным не сталкивался.

– Не переживайте по этому поводу, давайте поговорим. Я не в настроении тусоваться, джетлаг морит… – Хелена зевнула.

Блэк снова поймал себя на том, что рассказывает ей, как сильно его гложет тоска по жене. Хелена задумалась о жизни, которую хотела вести вместе с Карлом, но ее мучила печаль от того, что та закончится болью и горем. Но на нее вновь снизошло озарение: она поддается неправильным чувствам. Стало ясно, что она не просто грустит, а страдает от депрессии. Со дня смерти отца она так и ждала всевозможных неприятностей, вместо того, чтобы жить полноценной жизнью. Надо радоваться тому, что имеешь, а не чахнуть от навязчивых, саморазрушительных, нездоровых и банальных мыслей, она решила, что запишется к врачу. Пожалуй, на реабилитацию после утраты близкого человека.

Альберта Блэка захватили чувства, и он ощутил себя слабым и разваливающимся на куски. Он уже утомил эту девчушку, хотя она великодушно не показывала этого. Извинившись, он пошел на разведку.

Проходя мимо внедорожника, Блэк заметил, что Эварт, отошедший к фургону, заварил какой-то чай в том чайнике, за которым они заезжали в отель. Наверное, он был к нему несправедлив. Пока все вокруг глотали всякую химию, Карл Эварт занимался приличным делом. Налитый в пластиковый стаканчик, напиток показался Блэку похожим на ромашку. Молока не было, но нашелся сахар и мед. На вкус настойка оказалась как все травяные чаи, исключительно мерзкая, хотя Марион молилась на них. Блэк пошел к танцующей толпе, потягивая из стаканчика.