Лидия Раевская - Мама Стифлера

Это уже третий Лонг айленд" иссяк в моём бокале.

Никогда себя так с трезвого на людях не веду. Да.

Петя пучится, краснеет, и вытаскивает язык.

На Петиной шее бьётся синяя вена, а Петин язык пытается облизать Петин нос, но безуспешно.

— Хо! — ликую, — Видишь? Ты виноват! Не можешь срать — не мучай жопу! И не сваливай с больной головы на здоровую!

Петя сконфуженно запихивает язык обратно в рот, и угрюмо присасывается к бокалу.

Мне становиться его жалко. Меняю тему разговора:

— Ладно, ты мне расскажи: как сам-то?

Банальный такой вопрос, но сказать что-то надо.

Петя оживляется, и извлекает свой нос из "Лонг айленда"

И смотри на меня изучающее.

— Что? — спрашиваю, и Петины слюни с сисек вытираю.

— Тебе можно доверять? — испытующе вопрошает Петр.

— Вполне. Я щас нажрусь, и всё равно всё завтра забуду. Стопудово. Рассказывай.

Петя начинает светиться изнутри таинственностью, и шепчет мне на ухо:

— Что ты знаешь о демонах, недостойная женщина?

Хмурюсь, и вспоминаю:

— Есть демоны инкубусы. Они невидимые, и по ночам тёток трахают несанкционированно. — вспоминаю, и радуюсь своей крепкой памяти.

— Дура. — огорчил меня Петя своей откровенностью. У кого чего болит… Что тебе известно о демоне Пиндобусе?

*Тут я вру безбожно, потому что не помню я как там этого Петиного приятеля звали.*

— Ничего не известно мне о Пиндобусе. — серьёзно отвечаю, и жду продолжения. И оно последовало:

— Тебе Юлька рассказывала о моей татуировке?

— Да, — говорю, — рассказывала. Говорила, что у тебя упырь какой-то то ли на жопе, то ли на спине нарисован.

— Обе вы дуры. — ещё больше огорчил меня, и огорчился сам Петя. — Это не упырь. Это — Пиндобус. Демон откровений и повелитель мёртвых душ. Я с ним общаюсь.

Последняя фраза была произнесена гордо, и с вызовом.

А я была к ней не готова, и "Лонг айленд" вытек у меня из носа.

— Зачем? — интересуюсь осторожно, а сама высматриваю удобные пути побега из Шоушенка.

— Пиндобус знает всё. Он учит меня. И он сказал, когда я умру.

— И когда?

— В прошлом году должен был умереть. Пиндобус иногда любит пошутить… — и засмеялся нехорошо.

А у меня в животе вдруг что-то забурчало.

— Клёво тебе… — говорю, а сама уже сигареты-зажигалки в сумочку складирую.

— Ты знаешь, как зовут меня друзья, а? Знаешь, бля? — тут Петя схватил меня за розовую кофточку, и смял в руке мою сиську.

— Не знаю, бля! — кричу в ответ, и выдираю из Петиных лап свою плоть.

— Волчара! Они зовут меня волчара! А почему? — орёт, и плоть не отпускает. А я уже протрезвела полностью.

— Потому что ты мудак! Отпусти мою сиську, опойка! — я уже говорю, что думаю. Всё равно терять уже нечего.

— Неееееет! — рычит, и плюётся Петя, — Потому что я — волк! Ррррррррррррр…

Очень сильно захотелось ощутить под ягодицами холодный фаянс казённого унитаза…

А Петя был в ударе:

— Пиндобус мне сказал, что мне нужно раздобыть волчью шкуру! И тогда я смогу быть настоящим пожирателем плоти и душ! И я не знал, понимаешь, не знал! Не знал, где мне взять шкуру волка! Я ходил в лес с рогатиной, я ставил капканы, но волк так и не пришёл на мой зов! И воззвал я тогда к Пиндобусу, и Пиндобус явился мне в откровении, и сказал: "Петя, купи, бля, газету "Их рук в руки", и пять раз произнеси: "Волчья шкура", и потом открой газету на любой странице.." — глаза Пети горели, слюни текли, опрелость источала миазмы, а я мысленно давала себе клятву в том, что никогда больше в это знойное заведение не войду. Если останусь жива этой ночью. — И я это сделал! И я сказал пять раз подряд "Волчья шкура!", и открыл газету! И первое, что я увидел — это объявление о продаже волчьей шкуры! Теперь ты веришь в демонов, женщина?

Я уже верила во всё. И даже в Петино утверждение, что я дура. И Юлька дура. Ибо это было правдой, видит Бог.

— Да!!!! — крикнула я, — Пиндобус жив! Воистину! А ты — волчара и пожиратель! А я ссать щас пойду, ибо прониклась и устрашилась! Жди меня тут, мой волк!

…Я неслась домой по тёмным подворотням, мимо азербайджанского общежития, рядом с которым я светлым днём, в сопровождении конной милиции хуй когда пройду; я бежала, сняв туфли, наступая в дерьмо и лужи; я на бегу набирала Юлькин номер, и орала в телефонную трубку:

— Петя ёбнулся! У Пети волчья шкура и Пиндобус! Петя хотел вкусить моей плоти, и пронзил своими когтями мою грудь! Немедленно принеси мне зелёнки, водки, и валерьянки! Я буду это пить!

Петя потом долго слал мне смс-ки: "На улице дождь. Я волнуюсь за тебя. Вернись ко мне!" и "Сегодня пятница. Пиндобус в активе. Остерегайся волка!"