Хилари Рафаэль - Я люблю Будду

где, размышляла Предводительница, такая женщина, как анжелика — благородная и возвышенная, и в то же время явно деградировавшая — будет чувствовать себя в безопасности? где она будет спокойно спать по ночам, положив на подушку свою шелковую, не подверженную обработке голову? у какого распахнутого окна она будет сидеть, размышляя о собственной невыразительности и предаваясь воспоминаниям, пронизанным скромной манией величия? мудрость ХИЁКО, всегда обострявшаяся перед лицом трудностей, как будто непреодолимых на первый взгляд, подсказывала, что ее маленькая немезида будет искать убежища у дзен-буддистов. поэтому, чтобы не терять драгоценного времени при выполнении Миссии в Киото, она решила позвонить аки — тому самому мальчику, который время от времени им помогал, — за подтверждением, ее мобильный не “брал” сигнал в поезде, и это было действительно раздражающее неудобство, но к счастью для ХИЁКО (и для нас, ее наследниц через систему), почти в каждом вагоне стояли телефоны-автоматы из ярко-зеленой пластмассы, которая так гармонировала с полями васаби и чая, проносившимися за окнами поезда — такие же навязчивые и неуместные, как оплаченный фоновый шум в лав-отеле. как вы знаете, у Предводительницы никогда не было с собой мелочи, и ей пришлось позаимствовать пару монет у какого-то служащего в клетчатых спортивных брюках. ‹ваша доброта не знает границ, мне так стыдно, честное слово, мне нет прощения, ни в коем случае не бросайте играть в гольф.›

когда ХИЁКО позвонила, аки как раз устанавливал новую локальную сеть, так что все прошло быстро и гладко, в свободное время он следил за анжеликой, хакнул ее электронный почтовый ящик (у нее было два адреса: один — для личных контактов, второй — для клиентов, причем личный адрес почти не использовался, что прискорбно), а также установил наблюдение за ее квартирой, пользуясь традиционными методами и технологиями (ее квартирка была такой маленькой, что хватило одной микро-камеры), он безоговорочно согласился с гипотезой об убежище в монастыре, и даже упомянул в этой связи кулинарную книгу дзенской макробиотики, с которой часто справлялась анжелика.

довольная тем, что судьба решительно мчится вперед, словно бульдозер с дистанционным управлением — каковым она, собственно, и была, — ХИЁКО использовала оставшуюся наличность, чтобы заказать себе номер в одной гостинице, которой было уже 700 лет. ‹да, сегодня вечером я буду ужинать у вас. да, все правильно, номер с видом на сад. да, да, я, безусловно, ценю вашу заботу, и мне очень жаль, что кому-то другому придется переехать в другой номер, я понимаю, что надо было звонить заранее, хотя бы за несколько дней, пожалуйста, передайте мою нижайшую благодарность хозяину, скажите мистеру судзуки, что мы непременно еще раз сыграем с ним в бадминтон, еще раз большое спасибо!› возможно, экономный аскетизм монастырских стен и подходил анжелике, но ХИЁКО нужно было собраться с силами.

Предводительница, всегда экономная в словах, подготовила легкие для прочтения карточки (иероглифы, с фонетическими субтитрами), которые она раздавала послушникам-привратникам в каждом монастыре, обычно послушник передавал карточку человеку, стоявшему выше его по рангу в традиционной монастырской иерархии, тот — тому, кто стоял выше него, и так далее, до самого верха, сама же ХИЁКО тем временем читала british news weekly — на карточке было написано:

ВЫ ДАЛИ УБЕЖИЩЕ ИНОСТРАНКЕ, ОТВЕЧАЮЩЕЙ СЛЕДУЮЩЕМУ ОПИСАНИЮ?

женщина

наполовину японка

среднего роста

изящного телосложения

каштановые волосы

карие глаза

украшение в носу — бриллиант

странный акцент

подозрительный вид

ЕСЛИ ДА, ТО БЕЗ ПАНИКИ. ОНА НЕ НАСТОЛЬКО ОПАСНА. ПРОСТО ВЫДАЙТЕ ЕЕ МНЕ! Я ПОСТАВЛЮ В ИЗВЕСТНОСТЬ ВЛАСТИ.

СПАСИБО.

УДАЧНОГО ВРЕМЕНИ ГОДА!

как это обычно бывает, поиски поначалу не дали никаких результатов, по прошествии времени, ХИЁКО с прискорбием констатировала, что все эти покосившиеся деревянные ворота и вечнозеленые сады не оправдали ее надежд — равно как и бессчетные торговые центры вдоль лесистой дороги.

в какой-то момент (который теперь мы расцениваем как кардинальный) она явилась к дверям очередного храма, пока она рылась в своей дырчатой кожаной сумочке в поисках карточки, к ней обратился весьма приятный мужской голос — молодой и одухотворенный.

не беспокойтесь, пожалуйста.

голос был чистым и звонким, как звон бронзового колокольчика, но, в общем и целом, заключал в себе свойства молчания, голос, отделенный от тела, потому что его обладатель пока оставался невидимым.