Александр Уваров: Пленники темной воды

«Понял».

«Всё, действуй!»

27 сентября, 1994, вторник, 19.25, паром «Балтия»

В 19.15 паром «Балтия» отошёл от стенки причала пассажирского терминала порта Таллинн.

Был тринадцатый день четырнадцатидневного периода эксплуатации.

Паром всегда приходил в Стокгольм вовремя или с самым минимальным опозданием.

Очень трудно добиться такой точности на море. Особенно, если выход немного задерживается (а отойти минута в минуту едва ли возможно). Особенно, если дует сильный ветер и море штормит.

Паром покинул акваторию таллиннского порта и взял курс на Стокгольм.

Чтобы не отстать от графика, капитан приказал идти на максимальных оборотах.

Паром шёл с предельной скоростью в девятнадцать узлов.

Через десять минут после выхода из порта капитан Арво Андерс запросил сводку погоды.

— Погода облачная, с прояснениями, — доложил второй помощник, на ходу перечитывая скручивающийся в ладонях листок факса, только что полученного из Шведского управления безопасности морского пароходства. — Ветер юго-западный, западный. Скорость 7–12 метров в секунду, с порывами до двадцати метров в секунду. Видимость — десять миль. Температура в ночное время — 6–8 градусов. Дождь. Да, ещё…

Помощник встревожено посмотрел на капитана:

— Арво, тут плохие новости. По курсу — шторм. Волны выстой пять-шесть метров.

— Ничего, — ответил Арво. — «Балтия» и не такое видала… Предупреди команду, а я пройду в салон.

Вскоре стремительно растущие под порывами ветра волны стали раскачивать паром.

Огромное стальное туловище «Балтии» нехотя, словно всей массой своей сопротивляясь усилившемуся давлению воды на его борта, переваливалось на боку на бок, наглухо запечатанным носом разбивая вздыбленную штормом морскую воду.

Брызги взлетали в рвущийся от порывов ветра воздух.

Прямо по курсу навстречу парому шла ночь.

Паром покинул прибрежные воды и вышел в открытое море.

Сопротивление моря росло и вскоре скорость парома упала до четырнадцати с половиной узлов.

Капитан приказал не снижать скорость.

Пока отставания от графика не было. Пока всё шло как обычно.

Только волны поднимались выше уровня грузовой палубы.

Но она защищена. Носовая часть судна выдерживала давление волн.

Корпус гудел от нагрузки и второй помощник почему-то вспомнил о странных потёках, похожих на смазку, которые он увидел мельком при погрузке на креплениях носового визира.

«Проверить бы его получше» со смутной тревогой подумал он. «при следующей погрузке обязательно осмотреть… Не дай Бог, если крепления подведут».

И тут же отбросил эту мысль:

«Да что там может быть? Носовую часть уже осматривали недавно. С аппарелями больше проблем. Неплотно прилегают, прокладки никуда не годятся. Вот с ними действительно надо разобраться».

Он и сам не мог до конча понять, отчего эти странные потёки так взволновали его.

Ничего особенного.

«Это же не повреждения, в самом деле. Не коррозия, не деформации. Ерунда, просто мнительный стал».

Стемнело.

Время позднего ужина. Время готовиться ко сну.

Завтра, точно по графику («Балтия не паздывает!) паром пришвартуется у пассажирского терминала Стокгольма.

27 сентября, 1994, вторник, 23.55, паром «Балтия»

Пассажиры сидели в баре.

В полутьме над столиками вспыхивали огоньки сигарет.

Кто-то пел на эстраде.

Близилась полночь.

Часть пути позади.

Здесь тепло и уютно. Стены, переборки и сталь корабля держат ночь на расстоянии.

Здесь всё как на берегу. Можно закрыть глаза и представить, что ты сидишь не в корабельном баре посреди бушующего моря, а в подвале погребка в старом, тихом балтийском городе.

Вот только пол почему-то качается под ногами.

Быть может, это просто потому, что ты слишком много выпил?

Он неловко взмахнул рукой и задел бокал, что стоял на самом краю стола. Бокал упал на бок, прокатился полукругом, щедро разливая по столу остатки «Хеннеси» — и, задержавшись перед падением на долю секунды, слетел на пол, с коротким и глухим хлопком разбившись на крупные, неровные осколки.

В смущении от собственной неловкости Кент виновато посмотрел на женщину за соседним столиком.

— Я не напугал вас? — спросил он. — Мне и самому неприятно…

Она не услышала его.

Она смотрела по сторонам. Она ждала кого-то.

«Ну и ладно. Значит, она ничего не заметила. А бармен пусть запишет на мой счёт».

— Чёрт возьми, — сказал Кент, словно только что заметив. — Ребята, посмотрите, тут, кажется, осколки под столом. Надо бы сказать официанту…