Анна Каван - Лед

Гроза помогала мне и дальше. На улице меня никто не заметил, поскольку все попрятались от проливного дождя. Улицы утопали в воде, промокнув насквозь уже через секунду, я мчался изо всех сил, рассекая струи воды, как конь, на скаку форсирующий реку. К счастью, я знал, где находится главпочтамт, и бросился прямо туда. В отель, наверное, уже поступил приказ о моем задержании — в любом случае, заходить туда, не было времени. Шофер заводил мотор, когда я примчался, размахивая подорожной. Недовольно глянув на меня, он большим пальцем указал на кузов. Я, собрав последние силы, подтянулся и рухнул на что-то чрезвычайно твердое. Моментально исчезли дождь и дневной свет, словно их кто-то выключил, автомобиль сильно тряхнуло, и мы тронулись. Все тело у меня болело, я промок до нитки и с трудом переводил дыхание, но чувствовал себя победителем.

В кузове нас было четверо. Было темно, шумно и неудобно. На лавках под тентом сидеть можно было, только низко опустив голову. Мы сидели подвое, скорчившись, в жуткой тесноте, заваленные ящиками разных размеров. Но здесь, в этой лишенной всякого комфорта клетушке на колесах, где никто меня не увидит, я испытывал такое облегчение, что даже не замечал страшной тряски. Я шел к цели. Гроза постепенно стихла, но дождь по-прежнему лил и, наконец, стал просачиваться сквозь брезентовый тент, что нисколько не ухудшило моего настроения. Как бы ни текло, сильнее промокнуть было уже невозможно.

Мне хотелось подружиться с попутчиками, молодыми парнями, вчерашними студентами технического колледжа, но разговорить их я не сумел: иностранцу они не доверяли. Мои вопросы вызывали подозрение, что я пытаюсь выведать какую-то тайну, хотя было очевидно, что в тайны их никто не посвящал. Они были невероятно наивны. Я понял, что мы — люди слишком разные, и умолк. Постепенно, забыв о моем присутствии, они стали болтать между собой. Речь зашла о работе, о сложностях, связанных с монтажом передатчика. Нехватка материалов, квалифицированного персонала, средств, низкий уровень рабочих, безответственность и разгильдяйство. То и дело они бурчали: «Саботаж». График работ давно полетел к черту. Передатчик должен был быть налажен к концу месяца, а теперь уже никто не знал, когда его сдадут. Устав от их разговоров, я закрыл глаза и перестал слушать.

Время от времени до меня долетали отдельные фразы. В какой-то момент, я понял, что они говорят обо мне, думая, что я сплю. «Его послали шпионить за нами», — сказал один. «Узнать, можно ли нам доверять. С ним нужно держать ухо востро, не отвечать ни на какие вопросы». Говорили они тихо, почти шептались. «Я слышал, что профессор сказал… Они ничего не объяснили… Почему в опасную зону послали именно нас, когда другие…» Им было тревожно, но никакой информации от них было не добиться. Не стоило даже тратить время.

Поздно ночью мы остановились в маленьком городке. Я разбудил местного лавочника и снова приобрел самое необходимое: мыло, бритву, смену одежды. В городе была всего одна заправка, и утром водитель потребовал, чтобы ему продали все имеющееся в наличии топливо, на что хозяин с возмущением возразил, что с такими перебоями в снабжении, он может остаться без горючего. Пропустив это мимо ушей, наш водитель приказал ему выкачать все до капли, а в ответ на новые гневные протесты, заявил: «Заткнись, и делай, что велено. Это приказ». Я стоял неподалеку и спокойно сказал, что, пожелай кто-нибудь здесь заправиться, его ждет неприятный сюрприз. Он бросил на меня презрительный взгляд. «У него наверняка что-нибудь припрятано. У них всегда есть заначка». Канистры с бензином загрузили в кузов, где едва оставалось место для нас четверых. Мне досталось самое неудобное место — над задней осью.

Мы закатали стенки фургона вверх, чтобы хоть что-то видеть. Мы ехали по направлению к далеким лесам, за которыми чернела горная цепь. Через несколько миль шоссе кончилось, дальше шли просто две колеи. Чем дальше мы продвигались, тем холоднее становилось: менялся ландшафт, а вместе с ним и климат. Маячившая на горизонте кромка леса приближалась, все меньше попадалось возделанных полей, все реже встречались люди и поселения. Теперь я понял, зачем надо было запасаться бензином. Дорога стала заметно хуже, вся в ямах и рытвинах. Ехали мы медленно, шофер все время чертыхался. Когда кончились и разбитые колеи, я перегнулся и, хлопнув его по плечу, предложил сменить его за рулем. К моему удивлению он согласился.