Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Х. Слушаю вас, Вальдемар Эдуардович.

— Вы получили проект контракта с GNN International?

— О, да.

— Как он вам?

— Они слегка повизгивают, выражая тем самым свое возрастающее желание. Их задницы упруги; кажется, мы можем провести целую вечность, лаская друг друга посреди этой пронзительной голубизны.

— Неплохо; однако, отдельные позиции…

— Какие именно?

— Клаузы третья, пятая и восьмая. Для начала третья; просмотрите, пожалуйста, текст.

— Наконец, мы втроем медленно опускаемся на дно корзины. Мы медленно раздеваемся, но не донага. Мы обнажаем только те части тела, которые ласкали до этого. Светленькая спускает свои джинсы… и я вижу, что под джинсами ничего нет. Кроме самого ее лакомого места, конечно… Светлые волосы между ногами слегка поблескивают; я опускаю свою руку в их пленительную глубину.

— Пробежался глазами.

— Обратите внимание на конец фразы: «…также и все прочие права на интеллектуальную собственность, существенно связанные с Событием, когда бы они ни возникли». Из-за этой формулы мы лишимся возможности, например, продавать права на фильм о полете… даже если этот фильм будет сниматься через десять лет.

— Напрочь лишимся?

— Не совсем; не оговорен верхний предел нашего ценового запроса, так как регламентирован только исчерпывающий список конкретных мероприятий. Улавливаете? Но они могут через суд своей юрисдикции склонить нас к так называемой справедливой рыночной цене.

— Плевать на фильм. Дальше.

— Наступает очередь негритянки. Она задирает свою юбочку, и я вижу, что под ней тоже нет ничего. Кроме… Темные волосы влажно поблескивают. Моя рука забирается в их зовущую глубину.

— Клауза пятая, о расчетах. Вы обратили внимание, что половина контрактной суммы депонируется до вашей посадки в Лас-Вегасе, штат Невада?

— Где? Ах, да. Хм.

— Притом в первой клаузе Событие квалифицируется как беспосадочный перелет. Это значит, что если вы, паче чаяния, не долетите до Лас-Вегаса…

— Они обе закрывают глаза. Я ласкаю самые сокровенные их места и чувствую, как они увлажняются.

— Понял. Придется долететь.

— Хозяин — барин… Тогда последнее: клауза восьмая, перечень реквизитов. Зачем принимать деньги на банковский счет «ВИП-Систем»? С нас же заберут половину налогами… если не больше.

— Г-н Х., это не телефонный разговор.

— Отнюдь, Вальдемар Эдуардович. Речь идет об объектах интеллектуальной собственности, к тому же возникших в экстерриториальном пространстве. Конечно, можно и их обложить налогами, но можно и легально сопротивляться этому, так что разговор вполне телефонный.

— Клитор светленькой набухает первым, я ощущаю его под своими пальцами. Ее губы призывно раскрываются мне навстречу.

— О’кей. Ваши рекомендации?

— Очень простые — раз уж вы летите в Неваду, то купите тамошнюю фирму… через траст, конечно, чтобы ни одна падла в совке за жопу не взяла…

— Клитор негритянки тоже набухает, и она берет в руки мой член.

— Вы можете связаться с таким трастом сейчас же?

— Не совсем сейчас — траст будет карибским…

— Но у меня не предусмотрено остановки на островах.

— Я целую светленькую, в то время как негритянка подводит мой член к своему рту. Он упирается в ее чувственные губы. Ее рот открывается; она засасывает мой член глубоко, глубоко…

— Остановки не надо. Позже я дам вам контакт в Лас-Вегасе; туда будут доставлены все подготовленные к вашей подписи документы. Вопрос упирается в расписание карибского офиса — он открывается в девять утра, то есть в пять по Москве. Сколько, вы говорите, у нас времени?

Вальд посмотрел на часы.

— До двух сорока пяти пополудни по Гринвичу.

— О, какой у нее язык! Как сладко она водит им вдоль моего члена! Вверх — вниз… вверх — вниз… Меня охватывает блаженство.

— В таком случае вопрос решен. У меня будет целых сорок пять минут; этого более чем достаточно.

— Я замираю. В ту же минуту светленькая поворачивается ко мне задом, и негритянка вставляет мой член в…

— Решено. А после этого попрошу вас от моего имени выйти на GNN, сообщить им новые реквизиты и лично завизировать по факсу исправленный текст.

— Нет проблем.

— Еще одно. Если мы с этими репортершами опять начнем что-нибудь обсуждать, рабочий день по Москве в это время закончится. Не могли бы вы задержаться на полчаса в офисине?

— Вот с этим как раз заминочка, — сказал Х. — Сегодня понедельник; в семь у меня, как вы знаете, бадминтон… если я опоздаю хоть на одно занятие, тренер будет очень недоволен.