Рю Мураками - 69. Все оттенки голубого (Sixty-Nine. Kagirinaki tomei ni chikai buru)

«Coelacanth» исполнял без ударников мелодию группы Спенсера Дэйвиса «Gimmi Some Lovin», басист Фуку-тян выдавал вокал, а Кэндзи на гитаре и Сираи на органе, с закрытыми глазами, размахивая гривами и высунув языки, воображали себя Майком Блумфилдом и Элом Купером. Сираи умел играть только на трех аккордах. В те времена этого было достаточно, чтобы считаться рок-музыкантом. Они помахали мне руками, и я вышел на сцену. Ухмыляющийся Адама сидел за стойкой бара, где официантки в одних маечках выставляли миски с лапшой.

Фуку-тян в такт музыке двигал подбородком, напевая при этом какую-то чушь. Если он забывал слова, то повторял: «Don’t you know, don’t you know, don’t you know». В те времена достаточно было выкрикнуть «Don’t you know», чтобы считаться рок-музыкантом.

Единственным посетителем был морячок, явно младше двадцати, с колли, которой он кричал «ЛЭССИ!» и изображал из себя Малыша Тимми. Он пил пиво прямо из бутылки и все норовил залезть под подол официанткам в китайских платьях. «Фрукты о’кэй, фрукты о’кэй?» – спрашивала его хозяйка, которой было уже под шестьдесят, а ни о чем не подозревающий Тимми кивал ей и говорил: «Sure!» После этого разыгралась обычная сцена: появилось блюдо, нагруженное ломтиками консервированных ананасов, мандаринов и персиков и украшенное побывавшей в употреблении веточкой петрушки. Потрясенный высокой ценой, Тимми разбил пивную бутылку о край стола. Выскочил разгневанный хозяин и вызвал военную полицию, после чего бедного Тимми с вывернутыми карманами загрузили в джип.

А тем временем «Coelacanth» продолжал играть, а Фуку-тян пел свое «Don’t you know, don’t you know».

– Ты договорился? – спросил я его. Хотя посетителей уже не осталось, Фуку-тян

твердил в микрофон: «Thank you, thank you». Мы собирались позаимствовать у этого заведения усилители и микрофоны для «Фестиваля Утренней Эрекции». Ради этого «Coelacanth» целыми днями играл в этом баре за миску лапши и порцию китайских пельменей.

– Мне еще нужно поговорить с хозяином, – покачал головой Фуку-тян.

Девушки за стойкой подначивали Адама:

– Ты из Северной школы?

– Славный парень!

– Выпей пива. За мой счет.

– У тебя есть девушка?

– Наверняка есть. Такой симпатяга.

– Ты с ней целовался?

– Тебе не мешало бы иметь при себе кондом, иначе получишь детишек.

– Ты не голоден?

– Возьми половину моей лапши.

– Может, заказать еще порцию одэн?

Для этих пожилых женщин с крашеными волосами, приехавших из разных городов, привлеченных запахом Америки, Адама должен был казаться существом с нимбом над головой. Если бы Адама основал новую религиозную секту, у него несомненно появилось бы много последователей. Но Адама, выросший на берегу реки, струящейся среди терриконов, был неспособен понять этих кисло-прекрасных дамочек, взращенных послевоенной японской экономикой. У него мурашки бегали по коже, когда одна за другой сморщенные руки прикасались к его бедру.

– Не мог бы кто-нибудь спросить у хозяина, можно ли нам двадцать третьего ноября, тем более что это будет День Труда, одолжить у него усилители? – спросил я, обращаясь к трем женщинам. – Ямада-кун мы называем Аленом Делоном Северной школы. Если бар нам поможет, то мы на два-три дня одолжим его вам.

От этих слов Адама серьезно разозлился:

– Он больше похож на Гари Купера, чем на Алена Делона.

– Ты хочешь предложить его нам?

– А можно устроить с ним свидание?

– Может быть, я познакомлю его со своей дочерью. Если у нее будет такой славный парень из Северной школы, она бросит своего чернокожего солдата. Она сделала уже пять абортов, и я беспокоюсь за ее здоровье.

Взбешенный Адама вылетел из «Black Rose». Я попросил Фуку-тян решить вопрос с усилителями и выскочил за ним следом.

– Я не могу тебе доверять. Ты – эгоист, думаешь только о себе. Ты хочешь сдать меня этим ведьмам? Ради чего? Ты несешь всякую херню, чтобы я обоссался?

Я ТРИНАДЦАТЬ РАЗ перед ним извинился, но Адама категорически отказывался меня прощать.

– Не сердись, я только пошутил.

– Нет, Кэн, это была не шутка, теперь-то я наконец понял, к чему ты клонишь.

– Послушай, Адама, может быть, благодаря таким, как я, человечество прогрессирует.

– Не морочь мне голову.

Он был прав. Адама было трудно одурачить.

– Послушай! Эти тетки торговали своим телом, чтобы преодолеть послевоенные трудности. Делали это ради нас. Жертвовали собой ради двадцать первого века.

– При чем здесь это?

Он был прав. Никакой связи не было.

– Сегодня утром Ивасэ-сан пришел в наш класс и передал письмо для вас и Адама-сан.