Чак Паланик - Фантастичнее вымысла

Уверяю вас, после такого разговора можно записывать часами. А поскольку слышишь только чужой голос, то это как неприличный радиоспектакль. Некоторые люди просто из рук вон плохие актеры, зато другие способны задеть вас за живое.

Помнится, как-то раз один парнишка рассказывал, как его шантажировал полицейский, требуя, чтобы он занимался с ним сексом. Легавый пригрозил мальчишке тем, что донесет на его родителей за то, что те, мол, не занимаются воспитанием сына. Страж правопорядка наградил мальчишку гонореей, а родители, которых тот пытался спасти от позора, узнав о происшедшем, вышвырнули его на улицу. Под конец истории парень даже расплакался. Если Он мне лгал, то следует отдать ему должное – он сделал это великолепно. Этакий театр одного актера. И если его рассказ не более чем вымысел, то это потрясающий вымысел.

Потому я и воспользовался им для своей книги.

Весь наш мир состоит из людей, рассказывающих свои истории. Посмотрите на фондовый рынок. Посмотрите на мир моды. И любая длинная история, любой роман – не более чем комбинация коротких рассказов.

Занимаясь поиском материала для своей четвертой книги «Удушье», я на протяжении шести месяцев дважды в неделю, вечером по средам и пятницам, посещал сеансы групповой терапии для страдающих повышенной половой возбудимостью.

Во многих отношениях эти сборища мало чем отличались от наших писательских посиделок по четвергам, которые я посещал примерно тогда же. И там, и здесь собирались люди, которые рассказывали свои истории. С той разницей, что «сексоголики» были менее озабочены тем, чтобы их рассказ получился «красив». Зато они рассказывали про секс с анонимными партнерами в туалетах или о проститутках, и этого было достаточно, чтобы вызвать у аудитории ответную реакцию. Многие из этих людей выступали на подобных собраниях не один год, так что если слушать их регулярно, получался своеобразный монолог. Великолепные актеры или актрисы, играющие самих себя. Монолог, слушая который, можно проследить, как постепенно подается ключевая информация, как создается драматическое напряжение и слушатель постепенно забывает обо всем вокруг.

В период работы над «Удушьем» я как волонтер проводил время в обществе людей с синдромом Альцгеймера. Моя роль заключалась в следующем: у каждого из моих подопечных в шкафу стояла коробка с фотографиями, и я расспрашивал их о том, кто на них изображен, стараясь тем самым заставить работать их память. У медицинского персонала времени на подобные вещи просто не оставалось. И опять-таки в этом случае все сводилось к рассказыванию историй. Одна из побочных сюжетных линий моей книги родилась на свет благодаря пациентам, которые день заднем рассматривали одни и те же фото и каждый раз рассказывали про них разные истории. Например, в один день красивая пышногрудая женщина оказывалась женой. На следующий – незнакомкой, с которой мой рассказчик познакомился в Мексике, когда служил на флоте. На третий – это была коллега по работе. Больше всего поражало меня то, что всякий раз, чтобы объяснить мне, кто изображен на фотографии, моему собеседнику приходилось выдумывать историю. Даже если на самом деле они не помнили, кто на фото, мои подопечные ни за что не желали в этом сознаваться. Плохая, белыми нитками шитая история все же лучше признания в том, что они не могут узнать женщину на фотографии.

Линии секса по телефону, группы взаимной поддержки тяжелобольных и им подобные – это все не что иное, как школа, в которой люди учатся мастерски рассказывать свои истории. Рассказывать вслух. Другим людям. Причем не просто искать и находить какие-то идеи, а по-настоящему перевоплощаться.

Мы все проживаем свою жизнь в соответствии с той или иной историей. Например, историей про то, что значит быть ирландцем или черным. Про то, что значит трудиться до седьмого пота или ширяться героином. Быть мужчиной или женщиной. И всю нашу жизнь мы ищем что-то такое – факты, свидетельства, – что подтверждает нашу историю. Как писатель вы просто признаете эту часть человеческой натуры. Каждый раз, когда создаешь новый персонаж, сначала следует присмотреться к миру этого персонажа, присмотреться к деталям, которые делают его реальность единственно верной.

Подобно адвокату, отстаивающему в зале суда невиновность подзащитного, вы делаете все, чтобы читатель принял взгляд вашего персонажа на мир. Вы словно даете читателю возможность на какое-то время вырваться за пределы его собственного мира. Его собственной истории.