Уильям Николсон - Круг иных (The Society of Others)

Вы пораскиньте мозгами. Если бы они с матушкой не расстарались, меня бы на этом свете не было. А так эти двое устроили междусобойчик и стащили меня с облачка, где я тихо-мирно почивал, никого не трогая. Заключили в беспомощное детское тельце, не способное себя обслужить, поставив в полную зависимость от родительской опеки. Сказали бы сразу, так, мол, и так, вот уговор: мы за тобой ухаживаем до поры до времени, а когда перестанешь быть лапочкой, выживай самостоятельно. Я бы, конечно, не повелся: спасибо, такой расклад не про меня, лучше останусь бесплотным духом в прохладной синеве. Так что это была их идея. Хотели – получайте.

Поймите меня правильно, их дела тут ни при чем, пусть сами разбираются. Мать все восприняла с должным хладнокровием, если не считать того, что с тех пор зовет отца «ушедшим» – это еще относительно умеренное возмездие. Вы не услышите от меня баек про разбитые семьи и разрушенные очаги, потому что ничто не разбито и не разрушено: все остались хорошими друзьями; мать с отцовской подругой подружились, а теперь, когда выяснилось, что Джемма беременна, стали как сестрички, если не считать внушительной разницы в возрасте. Нет, мне папулина пассия импонирует, хотя я так пока и не понял, кем она мне приходится; может, любовницей по отцу? А еще меня напрягает, что она такая привлекательная – засмотришься на ее губы, и приходится себя одергивать.

Отца мучает совесть, не без того, но это уже не моя проблема, и если ему хочется впредь поддерживать меня материально, с какой стати я должен возражать? Он ведь тоже здорово выигрывает от нашей сделки. Небольшой финансовый взнос – и чувство выполненного долга обеспечено. Так что не доставайте меня разговорами на тему поиска работы.

А в то утро, за день до начала описываемой эпопеи, меня посетило предчувствие – ну, может, не так высокопарно. У меня часто бывают всплески интуиции. Скажем, симпатичная девушка идет в мою сторону по эскалатору, и меня тут же огорошивает: вот сейчас она улыбнется, я поднимусь, пойду за ней следом и увижу, что она стоит и ждет меня. Или бывает так: меня срочно просят позвонить домой, и мне чудится, что на наш дом рухнул авиалайнер, и теперь я один-одинешенек на всем белом свете, бездомный скиталец. Эх, ничего такого не сбывается, однако предчувствия все равно меня посещают. Кто знает, может, чудеса и катастрофы ждут своего часа? И обрушатся всем скопом зараз, чередой скорострельных вспышек. Сыпанут, как искры фейерверка.

А тогда было явственное чувство, будто меня кто-то окликает. Я напрягся, но ничего не услышал. Потом ощутил что-то вроде зова, точно я кому-то нужен. Вдумался и понял, что это не кто-то конкретно, а некая абстракция. Вот такое у меня было прозрение: я нужен. Надо сказать, прозрение неожиданное. Особой радости я не испытал и скоро об этом ощущении начисто позабыл. Зато оно оставлять меня в покое не намерено и время от времени возвращается – вроде как помнишь смутно, будто ты что-то хотел сделать, но забыл, что именно. Раздражает.

Мать расстроена, потому что я больше не сажусь со всеми за стол. Дело не в еде, а в том, с каким лицом она на меня смотрит – будто ей больно видеть, как я ем. Или не ем. Я не едок. Вообще мне больше нравится уплетать пищу одному, без суеты и разговоров. Мне много не надо: хлеба, сыра, пачку хлопьев, и я доволен. Сподручнее есть по ночам, когда все спят. Даже свет на кухне включать не обязательно: просто открываю дверцу холодильника, и там за яйцами загорается лампочка, этого вполне хватает.

Однажды, когда я так ел, на меня наткнулась Кэт. Она загуляла с приятелем – мерзко представить, чем они там занимались, – проскользнула на кухню, увидела меня и говорит: «Какой ты печальный!» А я только смерил ее взглядом и ем дальше. Мог бы ответить: «На себя посмотри». Знаем мы ее «приятеля». Он славится тем, что выбирает себе дурнушек, потому что они дают на первом свидании. Скотина. Кэт говорит, ей по барабану, и вообще все мужики одинаковы, включая меня. Это правда. У меня тоже есть, так сказать, «подруга», которая нужна мне только для секса, а все остальное я выполняю для отвода глаз. Девчонка об этом не знает. То есть догадывается, конечно, но напрямую я ничего такого не говорю, а она и не спрашивает – наверное, тоже что-то получает от наших отношений, иначе не стала бы со мной встречаться. Ее зовут Эм. Думаю, она ожидала от меня большего.

Надо сказать, во мне разочаровываются все, кому я небезразличен. Родители разочарованы; дедушка разочарован; разочарована даже крестная Шейла, которая всегда помнит про мой день рождения и хранит у себя мои детские фотографии. Все они мечтали, что у меня будут свои устремления, увлечения и какая-нибудь замечательная цель в жизни. Теперь им хватило бы, если б я просто устроился на работу. Что тут скажешь? Ну не вышло. Одно время мне нравилось кино, и они думали, что это меня на что-нибудь вдохновит, однако интерес иссяк.