Энтони Берджесс - Восточные постели

— Просто пару дней отдохните, — посоветовал он. — Я дам успокоительное. Видели кого-нибудь из моих друзей? — спросил он. — Моих друзей из братства Джафны? Вайтилингам со дня на день должен приехать, обследовать скот. А как Арумугам? Голос ему ужасно, чертовски вредит. Жалко, что он не может попасть к логопеду. Только, по-моему, в Малайе их нет.

— Будут, — заверил Хейнс. — Можете быть уверены.

— Да, — сказал доктор, — бедный Арумугам. — А Краббе тем временем все стонал.

— Но я думал, что правильно делаю, — пропищал Арумугам.

— Все крайне неудачно, — сказал Сундралингам. — Он вполне справедливо рассердится. — Они сидели у последи Маньяма в доме Сундралингама. Нос у Маньяма был непонятного цвета, болел: пришлось ему вторично отложить возвращение в Куала-Беруанг. И теперь он, сердитый, в саронге из шотландки, тиская жену-немку, мало что добавлял к озабоченной беседе двух своих Друзей.

— Да ведь это частично, нет, главным образом, твоя идея, — вежливо, но настойчиво верещал Арумугам. — Ты говорил, что та самая женщина, Розмари, не должна увести его из нашей компании.

— Да, знаю, но красть его письма — это уже, разумеется, слишком.

— Я не крал. Просто с почты забрал. Мысль была посмотреть, откуда они, и, если найдется одно от той самой женщины, Розмари, распечатать над паром и выяснить, что происходит. — Голос уверенного в своей правоте Арумугама поднялся еще выше. — А потом я хотел отдать ему письма, объяснить, что забрал для него, сделав дружеский жест.

— А потом сунул их в задний брючный карман и совсем позабыл.

Это была абсолютная истина. Эффективно работавший Арумугам, с хладнокровием дрессировщика укрощавший сложные ревущие самолеты, унаследовав незапамятную традицию надежности тамилов Джафны, — Арумугам жестоко ошибся. И заметил:

— Легко было сделать ошибку. У нас столько хлопот с Маньямом.

— Правильдо, — вставил Маньям с заложенным носом, — валите все да бедя.

— А еще дело в брюках, — продолжал Арумугам. — Они чуть порвались, когда мы в тот день дрались с Сеидом Омаром. А потом, когда сын его пришел бить Маньяма, запачкались кровью. Твоей, — напомнил он Сундралингаму.

— Крови было не очень много, — сказал Сундралингам.

— А потом я на них пролил кофе, — добавил Арумугам. — Поэтому убрал в шкаф. И совсем позабыл. А потом Вайтилингам рассказывал, как та самая женщина, Розмари, обругала его, когда он увидел, как тот самый китаец из Пинанга занимается с ней любовью дома у Краббе, а потом Вайтилингам сказал, что теперь он ее ненавидит и больше никогда даже видеть не хочет. После этого я уже и не думал забирать его письма, и про письма, которые сунул в брючный карман, позабыл. Так что, видите, — завершил он, — легко понять.

Ведя речь, он рассеянно комкал письма в дергавшихся руках. Сундралингам отобрал их у него.

— Тут нет ничего жизненно важного, — заключил он. — Циркуляр из Калькутты, два местных счета. А вот это, — сказал он, — авиа с Цейлона.

— Давердо, — вставил Маньям с кровати, — я во всем видовад.

— Нет, нет, нет, — возразил Арумугам. — Просто так неудачно сложилось, и все.

— Особой беды не случилось, — решил Сундралингам. — Письма двухнедельной давности. А вот на этом письме из Канди штамп не слишком отчетливый. Можно еще размазать, затереть грязью, потом свалить на почту.

— Или на служителя из ветеринарного департамента, — предложил Арумугам.

— Да. Нету большой беды. Но больше никогда, никогда, никогда так не делай.

— Не буду, — покорно сказал Арумугам. — А кто такая эта самая миссис Смит?

Сундралингам пристально вгляделся в фамилию и адрес на авиаконверте.

— Не знаю, — сказал он. — Никогда не знал, что у него в Канди есть друзья-англичане.

— Бадь, — вставил Маньям. — Бадь его вышла забуж за адгличадида.

— Мать, конечно, — вскричал Арумугам. — До чего странно думать, что фамилия матери Вайтилингама — Смит. — А потом, с гадким девичьим смешком, предложил: — Давайте откроем, посмотрим, чего она пишет.

— Ну вот еще, в самом деле, — упрекнул его Сундралингам. — Ты же знаешь, это очень нехорошо.

— Письмо не заклеено. Тропические авиаконверты без клея. Их просто степлером пару раз пробивают.

— Степлер из офиса мистера Смита, — сказал Сундралингам, крутя в руках письмо. — Почему вообще она вышла за англичанина?

— Дедьги, — цинично вставил Маньям. — Второй раз вышла забуж за дедьги.

— Только представить, — восхищенно сказал Сундралингам, — только представить два тела в постели, белое с черным. Ужасно.