Георгий Котлов - Несколько мертвецов и молоко для Роберта

— Не успел проснуться — уже дела, — сказала Эля и вдруг всплеснула руками. — Ба, Роберт, ты опять в крови! Третий раз вижу тебя в крови. Первый раз — возле парка, когда я садилась в машину, а ты выбежал из кустов. Потом — когда я приезжала, а ты сказал, что у тебя носом шла кровь. Сегодня ты опять в крови. У тебя мания, что ли, пачкаться в крови?

— Хобби, — буркнул я. Не хотелось рассказывать, откуда эта кровь. Не догадался вчера переодеться и спал прямо в этой окровавленной одежде. Гном, наверное, был уже на небесах. Я подумал: интересно, как его будут хоронить? В обычном гробу или, может быть, сколотят небольшой ящичек под Гномов обрубок? Хотя, в общем, плевать мне было на это.

Эля смотрела на меня подозрительным взглядом. Вылитая моя тетя.

— Я начинаю тебя бояться, Роберт.

— Почему?

— Вдруг ты — вампир. Или оборотень. Или маньяк. Ты каждый раз в крови. Третий раз тебя в крови вижу. Ты считаешь, это нормально?

— Мне нужно съездить. Эль, — сказал я. — В одно место.

— Нет, ты скажи, нормально это или нет?

— Не очень далеко отсюда. Километров шестьдесят. Желательно прямо сегодня.

— Ты скажешь, почему ты весь в крови?

— Да, — сказал я. Не сегодня завтра «Столица „С“» и «Вечерний Саранск» напечатают на первых страницах фото окровавленного обрубка и придумают какой-нибудь броский заголовок, например: «В городе появился Расчленитель». Интересно, когда Эля прочитает, догадается, чьих рук это дело или нет?

— Говори.

— Сейчас?

— Да, сейчас! Или не придумал пока ничего подходящего?

— Придумал, — сказал я. — Вчера ночью я встретил…

— Ночью? Мы же распрощались вечером. После «Луна-парка» я отвезла тебя домой.

— Не пошел домой я.

— А куда ты пошел? — Вид у Эли был не только подозрительный, но и очень строгий. Форменный следователь. Работник прокуратуры допрашивает Роберта Дезертиро.

— Шляться пошел и встретил одного старинного приятеля. Подонок, каких не сыскать на всем белом свете. Пошли мы с ним пить пиво, обмывать нашу встречу, значит, а у него топор был огромный. Я попросил его посмотреть и ударил этим топором Гнома сперва в грудь, потом долбанул по спине, а когда он упал, отрубил ему на хрен руки и ноги. Кровь хлестала, как из фонтана.

— Все? — спросила Эля.

— Все, — сказал я и вдруг подумал, что хорошо бы заснуть летаргическим сном, а проснуться, когда она, моя ненаглядная, вернется. А если не вернется, не стоит и просыпаться. Спи себе до скончания века и смотри эротические сны.

— Странный ты человек, Роберт, — сказала Эля. — Я тебя совсем не знаю. Не знаю, что ты за человек. Иногда ты напоминаешь мне ребенка, маленького наивного малыша, а иногда говоришь такие страшные вещи, что я не могу понять, правда это или нет. — Она не поверила.

— Конечно же, нет, — сказал я, раз уж ей хотелось принимать правду за шутку. — Иногда я выдумываю разные глупости. Извини.

Казалось, Эля удовлетворилась моим ответом, даже про кровь больше не стала спрашивать.

— А ведь я тоже выдумала для тебя одну вещь, Роберт.

— Какую вещь?

— Вчера ты рассказывал о ней, своей пассии, и я подумала потом, а что если мне покрасить волосы в ее цвет, нарисовать на щеке родинку и одеться так, как она. Ты как на это смотришь?

Я представил Элю с выкрашенными волосами, нарисованной на левой щеке родинкой. Даже если обрызгать ее духами «Сальвадор Дали» и одеть в нижнее белье, которое валяется в ванной, все равно это ничего не изменит. Запах выделений из теплого влагалища, цвет глаз, форму губ и носа — все это у Эли не изменить. Все это останется ее собственным, так же, как и голос, походка, манера разговаривать и улыбаться. В общем, затея не была удачной. Как и в Эле, в ней было много наивности.

— Ну, что, Роберт? Я думаю так: твое чувство к ней зиждется на чисто визуальном восприятии, и стоит тебе увидеть девушку, внешне очень похожую на предмет твоих страданий, и ты переключишь на нее все свое внимание. Всю нежность и любовь отдашь тому, кто рядом, а о ней навсегда забудешь. Что, здорово я придумала?

Наивности в Эле было еще больше, чем я думал.

— Здорово! — сказал я как можно лицемернее.

— Тогда ты должен сказать мне, какой цвет помады она предпочитает, какого цвета у нее волосы, ну, и еще разные мелочи. У меня с собой помада — тринадцать оттенков — и краска для волос — четыре цвета; в руках у Эли был пакет со всеми этими причиндалами. Смех, и только. Надо ведь, до чего наивная девчонка. Вовсю старается, чтобы я забыл ее, но она, Эля, не знает, что это просто невозможно. — Я займусь этим прямо сейчас, а ты будешь мне помогать.