Чак Паланик - Уцелевший

Но не важно, что я должен сейчас делать. Что должен делать любой уцелевший. Все говорят, что мы выросли верящими, и мы испорченные, злые и грязные.

Мы едем в центр в автобусе, наполненном горячим и плотным воздухом, смешанным с ярким солнечным светом и выхлопами бензина. Мимо проносятся цветы, выращенные на земле, розы, которые должны иметь запах, красные, желтые, оранжевые, все время раскрытые, но безо всякого эффекта. Шесть рядов машин движутся без остановки, как на конвейере.

Что бы мы ни делали, это будет неправильно, потому что мы все еще живы.

Ощущение такое, что ты бессилен. Ощущение такое, что происходит отправка.

Это не похоже на путешествие. Нас взяли в обработку. Это больше похоже на простое ожидание. Это лишь вопрос времени.

Я не могу ничего сделать правильно, а мой брат пришел, чтобы убить меня.

Здания центра города начинают громоздиться вдоль тротуара. Движение замедляется. Фертилити поднимает руку, чтобы дернуть за шнур, динь, и автобус останавливается, чтобы выпустить нас возле универмага. Искусственные мужчины и женщины выставлены в витринах и демонстрируют одежду. Улыбаются. Смеются. Изображают, что хорошо проводят время. Мне знакомо это чувство.

На мне одеты только брюки и клетчатая рубашка, но они принадлежат человеку, на которого я работаю. Все утро я провел наверху, пробуя разные варианты одежды и спускаясь вниз, чтобы спросить у соц.работницы, пылесосящей абажуры, что она думает.

Над дверями универмага большие часы, и Фертилити смотрит вверх. Она говорит мне: «Поспеши. Мы должны быть там к двум часам».

Она берет мою руку в свою удивительно холодную руку, холодную и сухую даже на жаре, мы толкаем дверь и заходим на первый этаж с кондиционированным воздухом, где товары разложены на прилавках и в стеклянных запертых шкафах.

«Мы должны подняться на пятый этаж,» — говорит Фертилити, ее рука обхватывает меня и тянет. Мы поднимаемся на эскалаторах. Второй этаж, Товары для мужчин. Третий этаж, для детей. Четвертый этаж, для юных леди. Пятый этаж, для женщин.

Какая-то музыкальная запись звучит из отдушин в потолке. Это Ча-Ча. Два медленных шага и три быстрых. Скрещенный шаг и поворот женщины под рукой. Фертилити учила меня.

Это совсем не то, что я ожидал от сегодняшнего дня. Одежда висит на стойках, на вешалках. Продавцы ходят среди людей, одетых действительно хорошо, и спрашивают, могут ли им помочь. Ничего подобного я никогда раньше не видел.

Я спрашиваю, она что, хочет танцевать здесь?

«Подожди минуту, — говорит Фертилити. — Просто подожди».

Сначала мы чувствуем запах дыма.

«Отойдем сюда,» — говорит Фертилити и тянет меня в лес длинных платьев, выставленных на продажу.

Потом происходит вот что: сигнализация начинает звонить, люди спускаются по эскалаторам так же, как по обычным лестницам, потому что эскалаторы остановились. Люди идут вниз по эскалатору, работавшему на подъем, и это выглядит так же предосудительно, как и нарушение закона. Продавщица складывает свои записи в сумку с молнией и смотрит в другой конец этажа, где какие-то люди стоят возле лифтов, смотрят на цифры над дверями и держат большие блестящие сумки с ручками, наполненные покупками.

Сигнализация все еще звонит. Дым достаточно густой, чтобы мы видели, как он клубится возле ламп на потолке.

«Не используйте лифты, — кричит продавщица. — Когда пожар, лифты не работают. Вам придется спуститься по лестнице».

Она мчится к ним через лабиринт одежды на стойках, сумка с молнией зажата в руке, и она ведет это стадо к двери с надписью ВЫХОД.

Остались только Фертилити и я. Лампы вспыхивают и вырубаются.

В темноте, дыме, мы окружены со всех сторон сатином, натыкаемся на резанный бархат, ощущаем холод шелка, гладкость элегантного хлопка, звонит сигнализация, все эти платья, шероховатость шерсти, холод руки Фертилити на моей руке, и она говорит: «Не волнуйся».

Маленькие зеленые таблички светят нам сквозь мрак, говоря ВЫХОД.

Сигнализация звонит.

«Просто оставайся спокоен,» — говорит Фертилити.

Сигнализация звонит.

«Сейчас в любую минуту,» — говорит Фертилити.

Яркие оранжевые вспышки в темноте в другом конце этажа окрашивают все в странные оттенки оранжевого на черном. Платья и брюки между нами и тем местом — это висящие черные призраки людей с руками и ногами, врывающиеся в огонь.

Призраки тысяч людей сгорают и падают на наших глазах. Сигнализация звонит так громко, что ты кожей чувствуешь этот звон, и лишь холодная рука Фертилити удерживает меня здесь.