Чак Паланик - Уцелевший

Соц.работница произносит все это, не выпуская изо рта сигарету. Она похожа на собаку, сидящую, пьющую розовый мартини и лающую на тебя. Сигарета, глоток, вопрос; вдыхание, питье, разговор — демонстрация всех основных применений для человеческого рта.

Она никогда не курила, но все чаще и чаще она говорит мне, что не может смириться с мыслью о том, что доживет до старости.

«Ну только если хоть какая-то маленькая часть моей жизни окажется удачной,» — говорит она новой сигарете, зажигая ее. Затем что-то невидимое начинает бип-бип-бип, и она нажимает кнопку на часах, чтобы остановить это. Она наклоняется, чтобы достать свою большую хозяйственную сумку с пола рядом с унитазом и вынимает пластиковую бутылочку.

«Имипрамарин, — говорит она. — Извини, тебе я его предложить не могу».

Когда программа удерживания только начиналась, всем уцелевшим пытались давать лекарства: Ксанакс, Прозак, Валиум, Имипрамарин. План провалился, потому что слишком многие клиенты пытались накапливать свои дозы за три, шесть, восемь недель, в зависимости от веса тела, а затем глотали весь запас, запивая его разбавленным скотчем.

Ну а если лекарства не действовали на клиентов, их потребляли социальные работники.

«Ты замечал за собой слежку, — спрашивает соц.работница, — кого-нибудь с пистолетом или с ножом, ночью или когда ты шел домой от автобусной остановки?»

Я чищу стыки между плитками, делая их из черных коричневыми, а затем белыми, и спрашиваю, почему она задает такие вопросы.

«Просто так,» — отвечает она.

Нет, говорю, мне не угрожали.

«Я пыталась до тебя дозвониться на этой неделе, но мне никто не ответил, — говорит она. — В чем дело?»

Я говорю, что ни в чем.

На самом деле, я не отвечаю на звонки, потому что не хочу разговаривать с Фертилити Холлис до того, как увижу ее вживую. По телефону она казалась такой сексуально озабоченной, что я не могу рисковать. Здесь я борюсь сам с собой. Я не хочу, чтобы она влюбилась в меня как в голос, но при этом бросила меня как реального человека. Лучше, если мы вообще никогда не будем общаться по телефону. Живой и дышащий жуткий, отвратный и уродливый я не мог соответствовать ее фантазии, поэтому у меня есть план, кошмарный план как заставить ее ненавидеть меня и в то же время влюбиться. Я не буду ее совращать. Не буду притягивать.

«Когда ты уходишь из дома, — спрашивает соц.работница, — кто-нибудь имеет доступ к пище, которую ты ешь?»

Завтра днем я снова встречусь с Фертилити Холлис в мавзолее, если она появится. И можно будет приступать к первой части моего плана.

Соц.работница спрашивает: «Ты получал какие-нибудь угрозы или странные письма?»

Она спрашивает: «Ты меня слушаешь?»

Я спрашиваю, к чему все эти вопросы? Я говорю, что выпью эту бутылку аммиака, если она не ответит, что происходит.

Соц.работница смотрит на часы. Она кладет ручку на блокнот, и я жду, пока она затянется сигаретой и выпустит дым.

Если она действительно хочет помочь мне, говорю я и даю ей зубную щетку, то пусть начнет чистить.

Она отрывается от бокала и берет зубную щетку. Водит вперед-назад по паре сантиметров строительного раствора на плиточной стене позади нее. Останавливается, смотрит, еще немножко трет. Опять смотрит.

«О, боже, — говорит она. — Работает. Посмотри, как стало чисто». Соц.работница все еще сидит, погрузив ноги в небольшой слой воды в ванной, и поэтому ей приходится поворачиваться, чтобы лучше доставать до стены и чистить дальше. «Боже, я забыла, как замечательно доводить что-то до совершенства».

Она не замечает, но я остановился. Я сижу на пятках и смотрю за ее яростной битвой с плесенью.

«Слушай,» — говорит она, двигая щеткой в разных направлениях, чтобы достать до раствора вокруг каждой маленькой синей плиточки.

«Может, все это и неправда, — говорит она, — но лучше, если ты будешь знать. Ситуация может начать становиться слегка опасной для тебя».

Ей не положено говорить об этом мне, но некоторые из самоубийств уцелевших выглядят немножко подозрительно. С большинством самоубийств все в порядке. В большинстве своем это нормальные заурядные каждодневные обыкновенные самоубийства, говорит она, но были и несколько странных случаев. К примеру, правша застрелился, держа пистолет левой рукой. В другом случае, женщина повесилась на поясе от купального халата, но одна из ее рук была вывихнута, а на обоих запястьях обнаружены синяки.

«И это не единственные случаи, — говорит соц.работница, продолжая чистку. — И у них есть сходство».