Родди Дойл - Ссыльные

— Как там настоящий Слим Шэйди? — спросила Ифа.

— Неплохо, коза, — ответил Джимми. — Зашибись.

— А чего вздыхаем? Ты как вообще?

— Я зашибись. Просто…

— Уй, — сказала она. — Пинается.

Она взяла Джимми за руку и возложила себе на живот. Он дождался следующего ребенкина пинка. И вдруг как‑то сразу обессилел. Скоро припрутся дети, навалятся грудой сверху. Джимми старался не засыпать. Тыц, еб твою, тыц. Он исчез, потом снова проснулся. Тычется? Ткнулся? Не спать, не спать.

— Думаю собрать группу, — сказал Джимми.

— Ох господи, — вздохнула Ифа.

Но что за группу? Вот вопрос.

Хотя на самом деле никакой не вопрос.

— Ты пошутил, да? — сказала Ифа, когда Джимми объявил об этом ночью в постели.

Повисла пауза — такая долгая, что младенец ткнулся в ладонь еще дважды, а Джимми пожалел, что вообще раскрыл свою дурацкую пасть.

— Правда? — спросила Ифа.

Вот в чем вопрос.

— Опять пинается, — сказал Джимми. — Левая нога у него будь здоров, а?

— Правда? — переспросила Ифа.

— Ну, — ответил Джимми. — Нет. Неправда.

— Зачем?

— Ну, — сказал Джимми.

Еще пинок.

— Ты ж понимаешь. Мы с музыкой. Сама знаешь.

— Почему теперь? — спросила Ифа.

— На ум взбрело, — ответил Джимми.

— Дурака не включай, Джимми. Почему теперь?

— Когда ты беременна и все такое?

Еще пинок — на сей раз от матери. Не больно, только Джимми ей не сказал.

— Когда у Стиви Уандера жена ходила с пузом, он записывал «Внутренние видения», — сообщил он.

Ифа ничего не ответила. Не пошевельнулась.

Она любила эту пластинку. Ну, по крайней мере, уверяла его, что любит. Учтите, любить музыку с такой же силой, как Джимми, не способен никто. Однажды он встретил Саймона Ле Бона — во всяком случае, этот чувак сказал, что он Саймон Ле Бон, — в «Кафе — ан — Сен», в городе, много лет назад — и ушам своим не поверил, когда Ле Бон не смог припомнить название их первого альбома. Да и пофиг, потому что Джимми все равно собирался ему сказать, что пластинка — параша.

От Ифы тем временем — ни звука.

Джимми поцеловал ее в плечо и пропел:

— ПРОЩЕНО, А НЕ ЗАБЫТО. ПРОЩЕНО…

— Джимми, — сказала Ифа.

— Чего, коза?

— Иди отсюда.

Он забрался на верхнюю койку в комнате у пацанов. Марвин, старший, залег к брату, Джимми — Второму, на нижнюю, а скоро оба перекочуют на кровать Ифы и Джимми. Так бывало каждую ночь. Стало быть, ничего из ряда вон — он просто немножко рано. Но сегодня все иначе, и Джимми это понимал.

Впервые в жизни она его выгнала.

Джимми прислушался. Ему показалось — она плачет. Поди разбери.

Он вообще ничего не слышал. Утром скажет, что пошутил. Вот принесет чаю и скажет. А что, похоже на правду. Не очень‑то и хотелось по новой.

Депрессия случалась у него единственный раз — и длилась пару недель после того, как распались «Повинности». Много лет назад, он еще и с Ифой не познакомился, но саднит до сих пор. Вот он прикидывает первый контракт на пластинку с «Идиёт Рекордз» — и вот они уже лопнули. Бах — и нету, повсюду кровища, ошметки амбиций по всей лавке, ни группы больше, ни пластинки. После он носа наружу много недель не казал, не разговаривал ни с кем, ничего не слушал — особенно соул. У «Нагликов» распад случился не так болезненно. Вокалист Мика Уоллес на полтора года сел в «Маунтджой» за то, что раздел дядюшкин «форд — капри».

— Маманя башку ему откусила, что сдал меня, — говорил Мика. — Да он‑то при чем? Он же не знал, что это я машину раздел.

— А зачем раздел?

— Я ж не знал, что она его, — ответил Мика. — Откуда я знал, что он тачку, блядь, купил? Прости, что с бандой так, а вот.

— Мы тебя подождем, — сказал Джимми.

— Только, нахуй, попробуйте не, — ответил Мика.

Но когда Мика откинулся — а просидел он все полтора года, первый человек в истории, что оттрубил срок от звонка до звонка, — у Джимми до свадьбы оставалось три недели, а «Наглики» даже из памяти стерлись.

Потом были «Нортсайд — Люкс», мальчуковая группа Джимми. За много лет до того, как шустряк Луис Уолш изобрел «Бойзоун», Джимми пришло в голову собрать вместе пяток смазливых парнишек и натаскать их на звезд. Прослушивания он устраивал у себя в новом доме, чтоб кандидатов отбирала Ифа. Но к концу пятого вечера, после того как у них в кухне — без холодильника, без плиты — побывали сто семьдесят три молодых человека, Джимми пришлось‑таки сделать вывод, что на всем севере Дублина даже одного пристойного на вид парняги не найдется, не говоря уже о пятерке.