Иосиф Опатошу - Последний в семье

— Это листик. Кому вздумается ходить так поздно ночью?

— Говорю тебе: идут. — Сорка приложила ухо к траве. — Кто-то ходит по лесу.

Из леса показалась тень, пропала между деревьями и появилась вновь. Кто-то крался по лесу.

Сорка прижалась к Бореху и поцеловала его:

— Знаешь, это Владек.

Борех вскочил и, заслонив Сорку, ждал, пока тот приблизится.

— Что тебе нужно?

— Я пришел забрать свою возлюбленную.

— Ты ей не нужен!

— И что с того?

— Спроси у нее! Кстати, ты опоздал, она уже стала моей женой.

— Что?

— Что слышал! И марш отсюда! Уходи!

— А если не уйду?

— Тогда тебя унесут на носилках!

— Это мы еще посмотрим!

— Увидишь!

Владек повернулся, скользнул мимо Бореха и бросился к Сорке. Он обнял ее, словно собираясь увести с собой:

— Не узнаешь меня, Сорка?

Борех погнался за Владеком, но не мог настичь его. Чем быстрее он бежал, тем больше увеличивалось расстояние между ними. Борех увидел, как Сорку увозят прочь, вырвал с корнем дерево и бросил его во Владека. Потом он схватил Сорку на руки и побежал изо всех сил. Поднимаясь бегом на холм, он чувствовал, как Сорка становится все тяжелее и тяжелее, давит на него, словно бесформенная глыба, и тянет его голову к земле. Борех держит ее из последних сил, а глыба сжимает ему каждый нерв, каждый изгиб тела, и он падает, падает с холма вниз, пытаясь ухватиться за мох, за траву, но те скользят у Бореха сквозь пальцы, как просмоленная солома, и он летит, летит вниз, плачет от отчаяния и открывает глаза.

Борех оглядел комнату, сразу не сообразив, где находится, но понемногу пришел в себя. Ноги затекли. Он уселся на сундук, почувствовал пронизывающий холод, вспомнил весь свой сон и как мальчик, которому пригрезилось, что он нашел много денег, просыпается с пустыми руками и изнывает от досады, так и Борех запустил обе руки под шапку и тяжело вздохнул.

Рассвело. Полосы света лежали на окне, на полу, на кровати. Сорка, усталая после короткого сна, потянулась, удивляясь, что ночь закончилась так быстро. Казалось, она только что заснула. Она положила руки за голову, увидела, что Борех сидит, сгорбившись, на сундуке, исполнилась жалости к нему, подозвала его и жестом пригласила сесть на кровать:

— Ты злишься на меня, Борех?

— Я не злюсь, ну…

— Я знаю, я странная! Ты женился на странной девушке! — рассмеялась Сорка.

Борех не ответил, счастливо улыбнулся, словно не веря своим ушам, и его лицо будто говорило: «Все бы еврейские девушки были такими странными».

— Ты устал? — Сорка провела пальцами по его руке.

— Я не устал.

— Может, приляжешь? Ты же не спал всю ночь! Если хочешь, ложись! Смотри, какой ты бледный. Скажи правду, Борех, — Сорка схватила его за голову, пригнула к себе и вгляделась в испуганные глаза, — ты проклинал меня ночью?

— Что ты говоришь? Разве я могу тебя проклинать?

— Ну, не знаю… — произнесла Сорка. — Я на твоем месте, я бы… я бы… Знаешь, ты лучше, чем я! Я чувствую, что начинаю тебя уважать.

— А любить?

Сорка не ответила, обняла Бореха, поцеловала, отпрянула, будто боясь снова обидеть его, и закрыла ему рот рукой.

Пока Борех целовал ее руку, она играла второй рукой с его пейсами и как бы невзначай заметила:

— Мама не должна ни о чем знать…

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, мама не должна знать о том, что произошло между нами.

— Никто не собирается ей рассказывать!

— Если спросит тебя, молчи!

Из-за двери уже доносились голоса, гости вышли из амбаров, поднялись с топчанов и пришли поприветствовать жениха и невесту. Под окном музыканты заиграли «добрыдень».

Сорка оглянулась с ощущением, что стены, крыша, потолок вдруг стали прозрачными и тысячи глаз уставились на нее со всех сторон. Она натянула на голову простыню и спряталась.

Дверь открылась, и мама Бореха, тетя Гитл, громко поприветствовала: «Доброе утро!» Она расцеловалась с Соркой и уселась на кровать, вроде как рассматривая вышитые узоры на Соркиной ночной сорочке. Она говорила мягко, как мать, и помогла Сорке одеться.

Сорка заметила, как тетя Гитл что-то ищет в кровати, и помрачнела. Увидев, что тетя открывает и закрывает рот, будто желая что-то спросить, Сорка рассердилась и вышла из комнаты.

Тетя Гитл бросила Соркину сорочку, пожала плечами и подошла к сыну, который все это время стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу.

— Что такое, Борех?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, ты знаешь… Ты знаешь, лучше меня… Это грех. Где это слыхано? Даже у гоев, не рядом будь помянуты… Я, не дай Бог, не подозреваю Сорку, своя кровь, я уверена, что она честный ребенок… Между вами что-то произошло? Вы поссорились? Ты должен рассказать маме! Что молчишь? Что-то должно было произойти, иначе… Смотрите, как он стоит, будто воды в рот набрал! С тобой разговаривают!