Дэвид Лоуренс - Влюбленные женщины

— Соцветиями, — ответил он.

— Правда? — воскликнула Гермиона. — А что ты о них знаешь? — Все это произносилось ею в насмешливой, слегка дразнящей манере, как будто вся затея была игрой. Она тоже взяла в руку веточку с кистью, как бы желая понять источник интереса Беркина.

Гермиона странно смотрелась в классной комнате в своем широком поношенном плаще из зеленоватой ткани с рельефным тускло-золотистым узором. Стоячий воротник и подбивка плаща были из темного меха. Под плащом — платье из дорогой ткани цвета лаванды, тоже отделанное мехом, на голове аккуратная маленькая шляпка из тусклого зеленовато-золотистого материала и меха. Высокая Гермиона производила странное впечатление; казалось, она сошла с холста новомодного экспериментального художника.

— Ты видела красноватую завязь, из которой потом вырастают орехи? Когда-нибудь обращала на нее внимание? — спросил ее Беркин и, подойдя ближе, показал сережку на ветке, которую Гермиона держала в руке.

— Нет, — ответила она. — А что она собой представляет?

— Вот эти маленькие цветки дают семена, а длинные сережки — пыльцу, опыляющую цветки.

— Опыляющую цветки! — повторила Гермиона, внимательно разглядывая кисть.

— Вот из этих маленьких красных точек завяжутся орехи — при условии, что на них попадет пыльца с сережек.

— Маленькие язычки пламени, маленькие язычки пламени, — тихо пробормотала Гермиона. Некоторое время она молча рассматривала крошечные бутончики, в которых трепетали красные тычинки.

— Разве они не прекрасны? Я думаю, прекрасны, — говорила она, придвигаясь ближе к Беркину и указывая на красные волоски длинным белым пальцем.

— Ты никогда не замечала их раньше? — спросил Беркин.

— Никогда, — ответила она.

— А вот теперь ты никогда не пройдешь мимо, — сказал он.

— Теперь я всегда буду их видеть, — повторила Гермиона. — Большое тебе спасибо, что показал. Они такие красивые — маленькие красные язычки…

Ее интерес был необычным, граничащим с восторгом. Она забыла и о Беркине, и об Урсуле. Маленькие красные цветочки мистическим образом ее заворожили.

Урок окончился, тетради собрали, и классная комната наконец опустела. А Гермиона все сидела за столом, подперев руками подбородок, устремив ввысь свое узкое бледное лицо, и ничего не замечала вокруг. Беркин подошел к окну, глядя из ярко освещенной комнаты на серый бесцветный мир по другую сторону стекла, где моросил бесшумный дождь. Урсула убирала в шкаф учебный материал.

Через некоторое время Гермиона поднялась и подошла к ней.

— Это правда, что ваша сестра вернулась домой? — спросила она.

— Да, — ответила Урсула.

— И что, ей нравится в Бельдовере?

— Нет.

— Удивительно, что она сразу же не сбежала. Чтобы вынести уродство здешних мест, требуется призвать на помощь все свое мужество. Приезжайте ко мне в гости. Приезжайте погостить вместе с сестрой в Бредэлби.

— Большое спасибо, — поблагодарила ее Урсула.

— Тогда я пришлю вам приглашение, — сказала Гермиона. — Как вы думаете, ваша сестра согласится приехать? Я буду рада. Я в восторге от нее. И нахожу некоторые ее работы изумительными. У меня есть две трясогузки, вырезанные ею из дерева и раскрашенные, — может быть, вы их видели?

— Нет, — ответила Урсула.

— Они необыкновенны — результат яркой вспышки вдохновения…

— Ее деревянные миниатюры действительно очень необычны, — согласилась Урсула.

— Поразительно красивы, полны первобытной страсти…

— Удивительно, что она так предана миниатюре. Она постоянно создает маленькие вещички, которые можно держать в руках, — птиц и мелких животных. И любит смотреть в театральный бинокль не с того конца, ей хочется видеть мир уменьшенным. Почему это, как вы думаете?

Гермиона свысока окинула Урсулу долгим бесстрастным оценивающим взглядом, взволновавшим молодую женщину.

— Действительно любопытно, — отозвалась наконец Гермиона. — Возможно, мелкие вещи кажутся ей более утонченными…

— Но ведь это не так. Разве можно сказать, что мышь утонченнее льва?

Гермиона вновь надолго остановила на Урсуле задумчивый взгляд; казалось, она следит за развитием собственной мысли, не очень прислушиваясь к собеседнице.

— Не знаю, — ответила она. И тут же вкрадчиво пропела, подзывая мужчину: — Руперт, Руперт!

Беркин молча подошел к ней.

— Мелкие вещи утонченнее крупных? — спросила она со сдержанным смешком, как бы задавая вопрос в шутку.