Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты

— Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem factorem coeli et terrae! [62] Верую в единого бога, всемогущего отца неба и земли! (лат.) 1

Символ веры подхватило несколько жидких голосов. Среди такого возмутительного беспорядка на должной высоте оказалась лишь группа старых дев из духовной конгрегации святого Франциска, сидевших в первом ряду в широких фиолетовых косынках, повязанных вокруг шеи. Они пришли святому отцу на помощь и принялись наперебой вопить визгливыми истеричными голосами:

— ...Et unam, sanctam, catholicam et apostolicam Ecclesiam... Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum!.. [63] Верую в единую, святую, католическую и апостолическую церковь... Исповедую единое крещение во искупление грехов!.. (лат.)

Волнение не успокаивалось ни на миг; казалось, сам воздух в этой маленькой церкви нес в себе семена раздора и злобы. Диожен обратил к прихожанам измученное, бледное, искаженное лицо; молитвенно сложенные ладони были приоткрыты, как створки устрицы, поджидающей добычу.

— Dominus vobiscum!.. [64] С вами бог! (лат.) — прогнусавил он.

— Et cum spiritu tuo! [65] И с духом твоим! (лат.) — отозвалось несколько исступленных голосов.

Приближался момент вознесения святых даров. Диожен сотворил молитву перед золотым дискосом с белой облаткой, приготовил в потире причастие, смешав вино с водой. Подняв высоко над головой плоть и кровь господню, во имя которых он пожертвовал всем, что имел, Диожен причастился и поднял дароносицу еще выше, почти до самых белых свеч, плакавших восковыми слезами над алтарем.

Рядом с коленопреклоненной Леони в первом ряду прихожан стояли, опустив головы, Эдгар и Карл.

— Это, пожалуй, самый приятный момент его ремесла, — прошептал Карл брату.

Офицер улыбнулся.

— А знаешь, что он сейчас про себя бормочет? — опять начал Карл. — Помнишь Священное писание? Там как будто идут по ритуалу такие слова: «Господи, достаточно ли вина в потире?» — «Нет, сын мой, маловато», — отвечает господь... Тогда священник приказывает служке подлить вина, — и так подливает и подливает, пока чаша не наполнится до краев!..

Эдгар чуть не прыснул. Леони вовремя толкнула его локтем в бок.

Переодевшись в ризнице, Диожен присоединился к Леони и братьям, поджидавшим его на паперти. Тут же собралась большая толпа, люди возбужденно спорили, размахивали руками. При виде священника все замолчали. Женщина с морщинистым лицом цвета кофе с молоком вынырнула откуда-то во главе целого батальона старух из духовной конгрегации и, обращаясь поочередно то к священнику, то к гудящей толпе, стала кричать:

— Слава господу!.. Слава Христу!.. Господь победит!

Длинный красный «бьюик» медленно тронулся с места под крики стоящих шпалерами дев:

— Слава Иисусу Христу!

— Господь победит!

Гонаибо увидел ее внизу, на дне оврага. Она лежала ничком на мелкой и гладкой гальке, обточенной дождями. Фигурка показалась ему знакомой. Ну, конечно, это она — внучка главного жреца! Цепляясь за кусты и древесные корни, Гонаибо съехал вниз по крутому склону и благополучно приземлился около лежавшей девочки. Потом встал на ноги и нерешительно походил вокруг нее.

Она плакала, закрыв лицо ладонями, плакала навзрыд, припав головой к земле, не подозревая, что рядом кто-то есть. Гонаибо положил руку ей на плече. Она встрепенулась, быстро села и, оправляя платье, настороженно глянула на него.

— Что с тобой? — спросил Гонаибо.

Снова уткнувшись лицом в ладони, точно для магометанской молитвы, она громко зарыдала.

— Я не сделаю тебе ничего плохого... Не бойся... Что с тобой?

Она робко приподняла голову, тут же опять спрятала ее и застонала. Гонаибо замялся, потом протянул руку и осторожно подложил палец под ее склоненный лоб. Девочка не пошевельнулась. Тогда он приподнял ей голову. Она чуть-чуть отодвинулась, но его руку не отбросила.

Они глядели друг на друга, как два малыша, случайно столкнувшиеся где-нибудь на пляже, во время игры.

«Ну, чего тебе, глупая, надо?» — казалось, говорил один.

«А ты откуда взялся такой худющий?» — спрашивали ее глаза.

Оба молчали — она в замешательстве, он с легкой улыбкой на губах.

— Кто ты такой? — наконец спросила она, шумно всхлипывая.

Гонаибо не отвечал. Она выпрямилась.

— Я знаю, кто ты, — сказала она. — Я тебя не боюсь!.. Ты ничего мне не можешь сделать: я внучка Буа-д’Орма Летиро...

— Твой дед тоже знает, кто я такой! — заявил Гонаибо, загадочно улыбаясь. — И я тоже его не боюсь.